пересказывавших   речи  министров,  произнесенные  ими  в  тиши
кабинетов. Тут же из-под полы  продавались  газетки,  пасквили,
памфлеты   и   другие  писания.  У  всех  представителей  этого
химерического  мирка  были  испитые  лица,  безумные  глаза   и
обтрепанная одежда.
     - Не  стоит  зря  задерживаться  и слушать их бредни, если
только вам не приспичило узнать последний указ персидского шаха
или церемониал, установленный при дворе  патера  Жана.  Пройдем
несколько  шагов,  и  мы  увидим одно из прекраснейших зрелищ в
мире, какого не изобразишь на театре ни в одной фантасмагории.
     В  самом  деле  панорама,  развернувшаяся  перед   глазами
Сигоньяка и его спутника, когда они пересекли узкий рукав реки,
не  имела  и по сию пору не имеет равной себе в мире. На первом
плане находился самый мост с  изящными  полукруглыми  выступами
над  быками.  Новый  мост  не  был, подобно мосту Менял и мосту
Сен-Мишель, загроможден двумя  рядами  высоких  домов.  Великий
монарх,  при  ком  он  был построен, не пожелал, чтобы убогие и
угрюмые строения заслоняли вид на пышный  дворец,  где  обитают
наши короли, ибо отсюда он открывается во всю свою ширь.
     На площадке, образующей оконечность острова, добрый король
со спокойствием  Марка  Аврелия  гарцевал  на  бронзовом  коне,
водруженном на постамент, по углам которого извивались в оковах
пленники из металла. Богато орнаментированная решетка  кованого
железа   окружила   памятник,   предохраняя   его   цоколь   от
непочтительно-фамильярного обращения черни; ибо случалось,  что
уличные пострелы перелезали через решетку и даже пристраивались
в седле позади благодушного монарха, особливо в дни королевских
выездов  или  интересных  казней.  Строгий  тон  бронзы выпукло
выступал в прозрачном воздухе на фоне  далеких  холмов,  позади
Красного моста.
     На  левом  берегу,  над  крышами  домов,  поднимался шпиль
Сен-Жермен-де-Прэ,  старинной  романской  церкви,  и  виднелись
высокие  кровли  большого,  все  еще  не  достроенного особняка
Невера. Чуть дальше древняя Нельская башня,  последний  остаток
дворца,  подножием своим уходила в реку среди груды развалин и,
невзирая на ветхость,  гордыми  очертаниями  вырисовывалась  на
горизонте.  А  дальше  расстилалась  лягушатня  и в голубоватой
дымке, на самом краю  неба,  смутно  виднелись  три  креста  на
вершине Мон-Валерьена.
     На правом берегу великолепно раскинулся Лувр, освещенный и
позлащенный   веселыми   лучами   солнца,  скорее  яркого,  чем
горячего, как и подобает зимнему солнцу, зато придающего особую
рельефность малейшим деталям пышной и вместе с тем  благородной
архитектуры   дворца.   Длинная  галерея,  соединяющая  Лувр  с
Тюильри,  была  поистине  превосходным  устройством,   позволяя
королю  пребывать  попеременно где ему заблагорассудится - то в
любезном ему городе, то на лоне природы, - а своей несравненной
красотой, изящными скульптурами, фигурными  карнизами,  резными
выступами, колоннами и пилястрами галерея эта могла соперничать
с самыми совершенными творениями греческих и римских зодчих.
     Начиная  от  угла,  где  находился балкон Карла IX, здание
отступало от берега, давая место  садам  и  мелким  постройкам,
словно  грибы-паразиты лепившимся у подножия старого дворца. На
набережной полукружьями вставали арки мостов,  а  немного  ниже
Нельской башни виднелась еще одна башня, сохранившаяся от Лувра
времен  Карла  V  и  по-прежнему стоявшая у ворот между рекой и
дворцом. Эти две старинные башни, сдвоенные по готической  моде
и  расположенные  наискось друг от друга, немало способствовали
красоте картины. Они  напоминали  о  временах  феодализма  и  с
достоинством  занимали  свое место между грациозными созданиями
новой архитектуры, подобно антикварным креслам  или  старинному
дубовому  поставцу  тонкой  резной  работы  посреди  новомодной
мебели, украшенной накладным золотом и серебром.  Эти  реликвии
ушедших  веков  придают  городам почтенный вид, и уничтожать их
никак не следует.
     В конце Тюильрийского  сада,  там,  где  кончается  Париж,
можно  было  различить  ворота Конференции, а дальше вдоль реки
тянулись деревья Кур-ла-Рен - места, облюбованного для прогулок
придворными и прочими знатными особами, которые щеголяют  здесь
своими выездами.
     Оба берега, вкратце описанные нами, точно кулисы обрамляли
оживленное  зрелище реки, по которой туда и сюда сновали лодки,
а с краев на якоре громоздились баржи, груженные сеном, дровами
и прочими товарами. У набережной близ Лувра королевские галиоты
привлекали  взор   резьбой,   позолотой   и   яркими   красками
французских национальных флагов.
     Ближе  к  мосту,  над  остроконечными,  точно  у картонных
домиков,  коньками  кровель,  поднималась  колоколенка   церкви
Сен-Жермен-л'Оксерруа.  Когда  Сигоньяк  достаточно налюбовался
этим видом, Ирод повел его  к  "Самаритянке".  Хотя  это  место