жал свои добрые дела на земле и поделился со 
мной
золотыми чашами и украшениями, которые хранятся в твоей могиле. А раз ты этого 
не сделал,
следующей ночью, когда луна спрячется за тучу, я приду тебя приветствовать.
– Что ты такое говоришь, Безносый? – спросил я испуганно и невольно сделал 
священный
жест во славу Амона. – Надеюсь__________, ты не собираешься стать грабителем 
могил, ведь это самое
позорное из всех преступлений в глазах людей и богов.
Но, расхрабрившись от выпитого вина, Безносый возразил:
– Ты несешь ученую чушь, а Анукис – мой должник, и я не так милосерден, как он, 
я
потребую обратно то, что мне причитается. Нынче ночью, едва скроется луна, я 
взломаю
гробницу – и тогда не вздумай мне помешать, а не то я сверну тебе шею. Если ты 
умен, то
поможешь мне – четыре глаза лучше двух, и вдвоем мы унесем больше, чем я один.
– Я не хочу, чтобы меня избили и повесили на стене вниз головой, – сказал я в 
ужасе. Но,
поразмыслив, понял, что мой позор вряд ли увеличится, если мои друзья увидят 
меня
повешенным вверх ногами, а смерть сама по себе меня не пугала.
Мы ели и пили, а опустошив кувшин, разбили его и разбросали черепки вокруг 
могил.
Стражники не стали на нас кричать и испуганно повернулись к нам спинами. На 
ночь охранять
могилы в Город мертвых приплыли воины из Фив, но так как новый фараон не одарил 
их в
честь коронации, как это было принято, они роптали и, напившись вина из 
кувшинов, стоящих
под жертвенными навесами, принялись зажигать факелы, вскрывать могилы и грабить 
их.
Поэтому когда мы с Безносым взломали дверь в гробницу Анукиса, перевернули его 
гроб и
унесли столько золотых чаш и драгоценностей, сколько смогли, нас никто не 
остановил. На
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 75
рассвете возле реки появились целая группа сирийских торговцев, готовых купить
награбленные в могилах драгоценности, чтобы увезти их на лодках вниз по Нилу. 
Мы продали
им свою добычу, получили почти двести дебенов золота и серебра и разделили все 
это между
собой согласно весу, указанному на слитках. Но цена, полученная нами за 
могильные
драгоценности, была лишь малой частью их истинной стоимости, и золото, которое 
мы
получили, не было чистым золотом. Несмотря на это, Безносый очень радовался и 
говорил:
– Я стану богатым человеком, ведь это гораздо выгоднее, чем таскать тяжести на 
пристани
или воду, из каналов на поля.
Но я предостерег его:
– Повадится кувшин по воду ходить, там ему и черепки сложить.
Мы расстались, я переплыл Нил на лодке торговца и вернулся в Фивы. Там я купил 
себе
одежду, поел и выпил в кабачке, так как от меня уже почти не пахло Домом Смерти.
 Но весь
день из Города мертвых на том берегу доносились звуки труб и бряцанье оружия. 
Воинские
колесницы катились по кладбищенским аллеям, и телохранители фараона метали 
копья в
грабящих могилы воинов и выпущенных из рудников преступников, так что их 
смертельные
крики доносились до самого города. А вечером городские стены были увешаны 
телами
казненных, и в Фивах водворился порядок.
6
Проведя ночь в гостинице, я пошел к своему прежнему дому и позвал Каптаха. Он 
вышел,
прихрамывая, его щека вздулась от побоев, но, увидев меня, он заплакал от 
радости, проливая
слезы единственным глазом, и бросился мне в ноги.
– Господин мой, ты возвратился, а я боялся, что ты умер. Если бы ты был жив, 
думал я, то
вернулся бы ко мне попросить еще серебра и меди. Ведь тот, кто дал однажды, 
вынужден
давать всегда. Но ты не приходил, хотя я наворовал для тебя у своего нового 
хозяина – да
рассыплется в прах его тело – столько денег, сколько сумел, как ты видишь по 
моей щеке и по
колену, в которо