ту могилу и нынче показывают в Городе мертвых, о чем ты, 
может __________быть,
знаешь.
Но чем больше он говорил, тем более твердым становилось мое желание сохранить 
тела
своих родителей – ведь это был мой долг им, хотя, прожив в Доме Смерти, я уже 
не знал, была
им от этого польза или нет. Надежда на то, что их тела сохранятся для вечной 
жизни, была в
старости их единственной радостью, и я хотел, чтобы эта надежда исполнилась. С 
помощью
Рамозе я набальзамировал их и запеленал в ткань – ради всего этого я провел в 
Доме Смерти
сорок дней и сорок ночей, ибо иначе я не успел бы украсть все необходимое для 
того, чтобы
выполнить обряд полностью. Но у меня не было для них ни могилы, ни деревянного 
гроба.
Поэтому я зашил их обоих в бычью шкуру, чтобы они вечно жили вместе.
Когда я наконец был готов покинуть Дом Смерти, сердце мое вдруг забилось, и я
заколебался. Рамозе, оценивший ловкость моих рук, стал просить меня остаться, 
ведь как его
помощник я мог бы хорошо зарабатывать, много красть и прожить всю жизнь без 
печалей и
горестей в катакомбах Дома Смерти, так что никто из моих друзей не узнал бы, 
где я. Но я
все-таки ушел, а почему – и сам не могу этого сказать, хотя, привыкнув к Дому 
Смерти,
почувствовал себя там хорошо и ни о чем не тосковал.
– Мертвецы холодны и неподвижны, – сказал Рамозе, – оставайся здесь, ведь 
общество
мертвых лучше общества живых. Мертвый никого не оскорбляет, не ранит и никому 
не
доставляет страданий, как это делают живые. Зачем тебе возвращаться в мир живых,
 где
свистят напитанные ядом стрелы, где тебе выколют глаза, сломают руки и ранят 
сердце, пока
оно не станет таким старым и бесчувственным, что его уже ничто не тронет.
– Почему ты пришел в Дом Смерти, Рамозе? – спросил я. – Ты умный и способный
человек и, наверное, прокормил бы себя другим ремеслом. Почему ты пришел сюда?
Но Рамозе замотал головой, словно черепаха, пригнул шею и не взглянул на меня.
– Ты сам знаешь, что в Дом Смерти никто не приходит, если нет необходимости, – 
сказал
он. – Хватит с тебя такого ответа.
Но потом он захихикал и отпил из кувшина холодного пива.
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 70
– Мне здесь хорошо, – сказал он, – и мне ничего не надо, ибо всё – тщета. Но 
знай, что
тот, кто однажды побывал в Доме Смерти, там и останется, ибо Дом Смерти 
поселится в тебе, и
ты никуда от него не денешься.
Тогда я еще не понял его слов, а просто счел его сумасшедшим. Поэтому я вымылся 
и
почистил себя как только мог и вышел из Дома Смерти, а мойщики трупов слали мне 
вслед
проклятья и издевались надо мной. При этом они не имели в виду ничего плохого, 
это была их
обычная манера говорить друг с другом – иначе они просто не умели. Они даже 
помогли мне
вынести сверток в бычьей шкуре. Но как я ни мылся, люди шарахались от меня и 
брезгливо
зажимали носы – так глубоко въелся в меня запах Дома Смерти, и никто не 
согласился
перевезти меня через реку. Поэтому я дождался ночи и, не опасаясь сторожей, 
украл возле
берега камышовую лодку, на которой перевез тела отца и матери в Город мертвых.
Город мертвых тщательно охранялся даже по ночам, и я не нашел ни одной могилы, 
в
которой мог бы спрятать тела своих родителей, чтобы они, живя вечно, 
наслаждались
жертвоприношениями для богатых и знатных покойников. Тогда я отнес их в пустыню,
 где
беспощадное солнце опалило мне спину и где, вконец обессиленный, я чуть не 
задохнулся и
едва не скончался сам. Потом я понес свой драгоценный груз наверх в горы, 
поднимаясь по
опасной тропинке, которой осмеливаются пользоваться только грабители могил, и 
пришел в
заповедную Долину царей, где хоронят фараонов. Здесь всю ночь выли шакалы и 
шипели
ядовитые змеи пустыни, а по горя