сегодня вместе пить, есть и веселиться, ибо 
завтрашний день
никому не ведом.
Она взяла расписку, небрежно сунула ее в шкатулку эбенового дерева и сказала:
– Я очень огорчена, Синухе, но у меня только что начались месячные недомогания, 
и ты
не сможешь сегодня войти в меня, как мне хотелось бы. Будет лучше, если ты 
уйдешь и
оставишь меня, чтобы я могла очиститься, как положено, потому что у меня болит 
живот и
голова тяжелая. Приходи в какой-нибудь другой день – и тогда ты получишь то, 
чего желаешь.
Я смотрел на нее не в силах что-либо сказать, и в груди у меня была смерть.
Она пришла в раздражение, топнула ногой и прикрикнула:
– Уходи, мне некогда!
Когда я попытался обнять ее, она сказала:
– Не размажь краски на моем лице.
Я ушел домой и привел в порядок свои вещи, чтобы все было готово к приходу 
нового
хозяина. Одноглазый мой раб следовал за мной по пятам и качал головой, пока его 
присутствие
не стало меня раздражать. И я сказал гневно:
– Не ходи за мной, я уже больше не твой хозяин, тобой будет владеть другой. 
Когда он
явится, слушайся его и не кради у него так много, как у меня, так как его палка 
может оказаться
крепче моей.
Тогда он поклонился мне до земли, воздел руки в глубокой печали, горько 
заплакал и
сказал:
– Не отсылай меня от себя, господин мой, ведь мое старое сердце привязалось к 
тебе, и
оно разорвется от горя, если ты отошлешь меня прочь. Я всегда был предан тебе, 
хотя ты очень
молод и легковерен, а когда я крал у тебя, я честно соблюдал твои интересы и 
подсчитывал,
сколько можно украсть. В часы полуденного зноя я бегал по улице, выкрикивая 
твое имя и
славя искусство твоего врачевания, хотя слуги других целителей били меня 
палками и швыряли
в меня навозными лепешками.
Сердце мое саднило, и во рту было горько, когда я смотрел на него, но я 
все-таки был
растроган и коснулся его плеча:
– Встань, Каптах!
В купчей его имя значилось «Каптах», хотя я никогда не называл его по имени, 
чтобы он
не возгордился и не вообразил себя моим ровней. Поэтому, зовя его, я всегда 
кричал: «раб»,
«дурак», «бездельник» или «вор».
Услышав из моих уст свое имя, он заплакал горше прежнего, коснулся лбом моих 
ног и
рук и поставил мою ногу на свою голову, пока я не рассердился, не пнул его и не 
велел встать.
– Твои вопли уже ничему не помогут, – сказал я. – Но знай, что я продал тебя 
другому
совсем не со зла, я был доволен твоей службой, хотя часто ты нагло выражал свое 
раздражение,
хлопая дверью или гремя посудой, если что-нибудь было не по тебе. Я не сержусь 
на тебя и за
то, что ты крал у меня, ибо это – право раба. Так было, и так всегда будет. Но 
мне невольно
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 57
пришлось отдать тебя, поскольку больше мне нечего было отдать. Я отдал также 
дом и все свое
имущество; даже одежда, в которую я облачен, не принадлежит теперь мне. И вопли 
твои
бесполезны.
Тогда Каптах встал, почесал голову и сказал:
– Это скверный день. – Мрачно помолчав, он добавил: – Ты великий врачеватель, 
Синухе,
хотя ты еще молод, но весь мир перед тобой открыт. Поэтому лучше, если я соберу 
все более
ценные вещи и мы с тобой убежим ночью, во мраке, и спрячемся на каком-нибудь 
корабле, где
кормчий не слишком бдителен, и отправимся вниз по течению. В обоих Египтах 
много городов,
и, если законники, отыскивающие твой след, узнают тебя или если я буду 
обнаружен в списках
беглых рабов, мы сможем отправит