о знаешь, уходи от меня и никогда не 
возвращайся,
чтобы я не причинила тебе зла. А если не уйдешь, то не вини меня ни в одном из 
своих
несчастий.
Она подождала, чтобы я ушел, но я остался. Тогда она легко вздохнула, будто ей 
надоела
эта игра:
– Пусть будет так! Придется дать тебе то, за чем ты пришел. Но не будь слишком 
горяч,
ибо я так устала, что боюсь уснуть, оказавшись в постели.
Она повела меня в покои. Ее ложе было из слоновой кости и черного дерева, она 
сняла
свои одежды и открыла мне объятия. Мне казалось, что все мое тело – и сердце, и 
все мое
существо – превратилось в пепел. Но скоро она стала зевать и сказала:
– Я и в самом деле устала и верю, что ты действительно не знал любви – ты очень 
неловок
и не умеешь доставить мне удовольствие. Но юноша, который впервые приходит к 
женщине,
приносит ей бесценную жертву. Поэтому я не прошу у тебя никакого другого дара. 
А теперь
иди и дай мне поспать, ведь ты уже получил то, за чем пришел.
Когда я попытался вновь приласкать ее, она отстранила меня и услала прочь, так 
что мне
пришлось отправиться домой. Но тело мое горело, все во мне бурлило, и я понял, 
что никогда
не смогу ее забыть.
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 54
6
На следующий день я велел своему рабу Каптаху отослать домой всех больных,
явившихся на прием, и посоветовать им поискать другого врача. Сам я сходил к 
брадобрею,
помылся, оделся, умастил свое тело благовониями и только собрался идти к 
Нефернефернефер,
как пришел Хоремхеб и задержал меня.
– Друг мой, Синухе! – сказал он. – Всё – дерьмо.
– Я спешу, – заметил я нетерпеливо. – Иди к моему слуге, он даст тебе соленой 
рыбы и
холодного пива из глиняного кувшина.
Я направился было к двери, но Хоремхеб схватил меня за руку, и, так как он был 
сильнее,
мне пришлось вернуться, чтобы выслушать его жалобы. Он жевал соленую рыбу, 
прихлебывая
пиво, и говорил:
– Женщина, с которой я вчера ушел, была со мной ласкова, но вряд ли она могла
предложить мне больше, чем самая дешевая рабыня. – Он задумался на минуту. – 
Правда, тело
ее было мягким и кожа белой, и мне спьяну было приятно слышать, как она верещит 
под моим
напором, но стоило ли все это таких трудов? К тому же она замужняя женщина, а 
ее муж в
отъезде, но когда он возвратится, мне, наверное, придется убить его, а то он 
сам убьет меня.
– Этого не нужно делать, – сказал я, – Это не принято в Фивах. Если ты 
когда-нибудь
увидишь рядом с ней ее мужа, можешь ему поклониться, опустив руки к коленям. 
После этого
он угостит тебя вином и напьется пьян, и тогда ты сможешь повеселиться с его 
женой в его
собственной постели. Так было и так будет – оба останутся довольны: жена – 
тобой, а муж –
тем, что жена позволила ему напиться, не ругая его и не наставляя, как обычно 
делают жены.
– Ее муж тощий, лысый и скупой – так она мне сказала, – продолжал Хоремхеб,
прихлебывая пиво. – Я отдал ей свою золотую цепь, потому что золото для меня 
словно пыль
под ногами, оно не имеет цены, если не добыто в бою. Она в ответ подарила мне 
свой парик,
ведь мы оба были здорово пьяны, и теперь я не знаю, что с ним делать.
Тут Хоремхеб вытащил из-за пазухи парик и начал подкидывать его в руках. 
Блестящие
волосы были искусно выкрашены в зеленый цвет.
– Единственное, что меня огорчает, это то, что спьяну я забыл свою плетку под 
ее
кроватью, и воины теперь не приветствуют меня на улице. Как ты думаешь, нельзя 
ли на рынке
обменять парик на воинскую плетку, я ведь вряд ли соберусь еще раз повидаться с 
ней, какой
бы мягкой она ни была.
Я сказал, что это возможно, и сн