й наследник. – Кровь ужасает Атона. Нет ничего
страшнее текущей крови.
Хотя я видел, что наследник крепко зажмурил глаза, когда Птахор вскрывал череп
фараона, я тогда еще не знал, что принц – один из тех людей, которые так 
страдают при виде
крови, что теряют сознание.
– Кровь очищает народы и делает их сильнее, – сказал Хоремхеб. – Боги здоровеют 
от
крови. Пока на земле будут войны, кровь должна литься.
– Войн никогда больше не будет, – возразил наследник.
– Парень не в своем уме, – усмехнулся Хоремхеб. – Войны всегда были и будут, 
народы
должны мериться силами, чтобы выжить.
– Все народы – его дети, как все языки и цвета кожи, как черная земля и красная 
земля, –
сказал наследник, глядя на солнце. – Я построю в честь него храмы во всех 
странах, разошлю
символы жизни владыкам всех земель, ибо я видел его, им рожден и к нему 
возвращаюсь.
– Он сумасшедший, – решил Хоремхеб, обращаясь ко мне, и сочувственно покачал
головой. – Теперь я понимаю, что ему нужен целитель.
– Ему только что явился его бог, – сказал я серьезно, предостерегая Хоремхеба, 
потому
что он мне уже полюбился. – Священная болезнь позволила ему узреть бога, и мы 
не вправе
судить, что он ему поведал. Каждый познает бога по своей вере.
– Я верю в мое копье и в моего сокола, – сказал Хоремхеб.
Но наследник воздел руки, приветствуя солнце, и его лицо снова стало 
вдохновенным,
словно он видел иной мир, а не тот, который лежал перед нами.
Дав ему время помолиться, мы повели его в город, и он не сопротивлялся. 
Припадок так
измучил его, что, еле переставляя ноги, он стонал и пошатывался. Под конец пути 
мы несли его
на скрещенных руках, и сокол летел перед нами.
Достигнув края засеянного поля, куда доходили оросительные каналы, мы увидели
ожидающие нас царские носилки. Носильщики сидели на земле, а навстречу нам 
поднялся
рослый человек с бритой головой и мрачно-красивым темным лицом. Я опустил перед 
ним
руки к коленям, ибо догадался, что это жрец Эйе из храма Рахарахте, о котором 
мне
рассказывал Птахор. Но он не обратил на меня внимания. Он бросился на землю 
перед
наследником и приветствовал в нем властителя. Так я понял, что фараон Аменхотеп 
III
скончался. После этого рабы устремились помогать новому фараону. Его омыли, 
растерли
члены, умастили благовониями, облачили в царский лен и надели на голову царский 
убор.
Пока это происходило, Эйе спрашивал меня:
– Встретил ли он своего бога, Синухе?
– Он встретил его, – ответил я. – Но я оберегал его, чтобы с ним не случилось 
ничего
плохого. Откуда тебе известно мое имя?
Он улыбнулся и ответил:
– До тех пор пока не пробьет мой час, моя обязанность – знать все, что 
происходит во
дворце. Я знаю твое имя и знаю, что ты врачеватель. Поэтому я был спокоен, что 
ты о нем
позаботишься. Я знаю также, что ты жрец Амона и принес ему клятву. – Это он 
сказал с
подчеркнутой угрозой, но я раскинул руки и спросил:
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 42
– Какое это имеет значение?
– Ты поступил правильно, – успокоил он меня, – и не должен об этом жалеть. Знай 
только,
что он становится беспокоен, когда бог приближается к нему. Ничто не может его 
тогда
удержать, и он не позволяет слугам за ним следовать. Но вы всю ночь были вне 
опасности и
ничто вам не угрожало. Носилки, как видишь, ожидают его. А этот копьеносец? – 
он указал на
Хоремхеба, который с соколом на плече стоял в сторонке, сжимая свое копье. – 
Может быть,
было бы лучше, чтобы он умер, ибо тайны фараонов не предназначены чужим глазам.
– Он накрыл фараона своим плащом, когда стало холодно, – сказал я. – Он готов
направить свое копье на врагов фараона. Я думаю, жрец Эйе, что живой он будет 
для тебя
полезнее, чем мертвый.
Тогда Эйе небрежно бросил ему зо