ись. Ахмосе достал хлеб и мясо, а Мата и Нефру стали 
играть на
каменном полу в кости, сопровождая каждый бросок такими громкими выкриками, что 
стены
гудели. Ахмосе, наевшись, завернулся в свою накидку и улегся спать, выругав 
сперва жесткие
камни. Немного погодя Синуфер и Нефру тоже легли с ним рядом, ведь втроем было 
теплее.
Но я был молод и бодрствовал, хотя прекрасно знал, что жрец, получив от 
Метуфера
кувшин вина, позвал его и двух других знатных посвящаемых в свою келью и не 
придет
проверять нас. Мата начал рассказывать о храме львиноголовой Сехмет, где 
божественная дочь
Амона являлась царям-полководцам и обнимала их. Этот храм находился за храмом 
Амона, но
теперь он не был в почете. Десятки лет фараон не заглядывал туда, и трава 
проросла меж
каменных плит в преддверье храма. Но Мата сказал, что не возражал бы провести 
там ночь,
обнимая нагое тело богини; а Нефру подкидывал на ладони кости, зевал и ругал 
себя за то, что
не сообразил захватить с собой вина. Затем они оба заснули, и я остался 
единственным
бодрствующим.
Ночь была долгой, и, пока другие спали, душа моя исполнилась глубоким 
благоговением
и верой.
Сохранив себя в чистоте и выполнив все древние требования, я мог надеяться, что 
Амон
явится мне. Я повторял его священные имена и прислушивался к каждому шороху, но 
храм был
пуст и холоден. Под утро завеса святилища стала колыхаться от сквозняка, но 
больше ничего не
произошло.Когда свет начал проникать внутрь храма, я погасил лампу и, глубоко
разочарованный, разбудил товарищей.
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 24
Воины затрубили в трубы, стража сменилась на стенах, и из преддверий донесся 
тихий
шум, словно плеск воды, гонимой ветром, поэтому мы узнали, что настал день и в 
храме
началась работа. Наконец пришел и жрец, он очень спешил, и с ним, к моему 
удивлению,
пришел Метуфер. От них обоих несло винным перегаром. Они держались за руки, 
жрец
размахивал ключами от добрых сундуков и повторял с помощью Метуфера священные 
числа,
прежде чем приветствовать нас.
– Посвящаемые __________Мата, Мосе, Бек, Синуфер, Нефру, Ахмосе и Синухе, – 
возгласил жрец. –
Воистину ли вы бодрствовали и молились, как велено, чтобы удостоиться 
посвящения?
– Воистину бодрствовали и молились, – отвечали мы в один голос.
– Являлся ли вам Амон, согласно обещанию? – вопрошал жрец, и, рыгнув, окидывал 
нас
блуждающим взором.
Мы переглянулись в замешательстве. Наконец, Мосе нерешительно сказал:
– Он явился согласно обещанию.
Друг за другом товарищи мои твердили:
– Он явился.
И последним, сказал Ахмосе, проникновенно и твердо:
– Воистину, он явился!
При этом он смотрел жрецу прямо в глаза. Но я не мог вымолвить ни слова, и как 
будто
чья-то жесткая рука сдавила мое сердце, ибо то, что они все говорили, было, 
по-моему,
богохульством.
Метуфер нагло заявил:
– Я тоже бодрствовал и молился, чтобы удостоиться посвящения, так как не могу
оставаться здесь еще на ночь, у меня есть другие дела. Мне тоже явился Амон, 
жрец может
подтвердить, его фигура напомнала большой винный кувшин, и он высказал много
премудростей, которых я не смею передавать вам, но его слова были упоительны, 
как вино на
устах моих, так что я жаждал слышать их все больше и больше, до самого утра.
Тогда Мосе набрался смелости и сказал:
– Мне он явился в облике своего сына Гора, он сел, как сокол, мне на плечо и 
сказал:
«Будь благословен, Мосе, да будет благословенна семья твоя, да будет 
благословен труд твой, а
придет