| |
вать чужестранцам, в Хаттушаше я не смог
купить такое
оружие, поскольку не хотел быть слишком настойчивым и возбуждать подозрение.
Такие ножи
изредка встречались только у митаннской знати, за них предлагали вдесятеро
больше золота и в
четырнадцать раз больше серебра, чем они весили, но владельцы все-таки не
хотели с ними
расставаться, ведь таких ножей в мире было совсем немного. Для самих же хеттов
эти ножи не
имели такого большого значения, раз их нельзя было продавать чужестранцам.
Начальник портовой стражи знал, что я скоро уеду из их страны, и решил, что
золото
можно использовать с большей пользой, чем отдать его целителю. Поэтому он в
конце концов
подарил мне нож, который оказался настолько острым, что брил бороду лучше
кремневого, им
можно было оставить следы даже на меди, не портя при этом лезвия. Я так
радовался ножу, что
решил отделать его серебром и золотом, как это делали митаннцы. Начальник
стражи не
возражал, и мы стали с ним друзьями, тем более, что я полностью излечил его
болезнь, но велел
прогнать из порта девушку, которая __________его заразила, однако оказалось,
что он уже посадил ее на
кол, поскольку такая болезнь, конечно, насылается колдовскими средствами.
В этом городе, как тогда водилось во многих портовых городах, было поле, на
котором
паслись дикие быки, юноши упражнялись там в гибкости и ловкости, сражаясь с
быками,
прыгая через них и бросая в них острые копья. Минея пришла в восторг, увидев
быков, и
захотела испробовать свое искусство. Так я впервые увидел ее танцующей перед
дикими
быками, и сердце мое холодело от страха, глядя на нее, ибо никогда я не видел
ничего
подобного. Дикий бык страшнее всех хищников, даже страшнее слона, который
спокоен, если
его не трогать, рога у быка длинные и острые, как иглы, он легко протыкает ими
человека или
подбрасывает его высоко в воздух, а потом топчет ногами.
Минея танцевала перед быками в одном тонком платье и легко увертывалась от них,
когда
они, нагнув голову, с ревом бросались на нее. Ее лицо раскраснелось, она
разгорячилась,
сбросила серебряную сетку, придерживающую волосы, которые разметались по ветру,
а танец
ее был таким стремительным, что глаз не различал отдельных движений. Когда бык
бросился
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 139
на нее, она вскочила ему на лоб, потом, держась за рога, закружила в воздухе
ногами и встала
на спине быка. Я смотрел на нее, и это, вероятно, подогревало ее смелость, она
выделывала
такие номера, что, расскажи мне кто-нибудь о чем-то подобном, я бы ему не
поверил. Сидя на
трибуне для зрителей, я смотрел на ее трюки, обливаясь холодным потом и
вскакивая от
волнения, так что сидевшие позади меня ругались и дергали меня за платье.
Когда она вернулась с поля, зрители восторженно ее приветствовали, надели ей на
шею
венки из цветов, а юноши подарили удивительную чашу с черными и красными
фигурами
быков. Все говорили: «Такого мы никогда не видели». Бывавшие на Крите капитаны
сказали,
выдыхая пивные пары: «Вряд ли и на Крите найдутся равные ей танцовщицы». Но
Минея
подошла ко мне, ее легкое платье было мокро от пота. Она прильнула ко мне всем
своим
тонким телом, и каждый ее мускул дрожал от перенапряжения и гордости.
– Я никогда не видел никого, похожего на тебя, – сказал я ей, но на сердце у
меня было
тяжело – видя, как она танцует перед быками, я понял, что они словно наваждение
отделяют ее
от меня.
Вскоре после этого в гавань вошло судно с Крита, оно было ни слишком большим,
ни
слишком маленьким, капитан имел приятный вид и говорил на родном языке Минеи.
Поэтому
она сказала:
– Это судно надежно доставит мен
|
|
