горы и реки, ворота и башни, голову, руки и ноги, уши, 
пальцы и все
остальное, вплоть до всякой мелочи, что было очень полезно для врачевателя, ибо 
при удаче он
мог по печени жертвенной овцы прочесть недуг своего больного и понять, как его 
лечить, вовсе
не подвергая осмотру его самого. Вавилонские врачи часто пользовались этим 
способом, если
не могли понять, чем человек болен, а также если хотели чувствовать себя более 
уверенно.
Поэтому я тоже выучился искусству чтения по овечьей печени.
Но самое безошибочное знание того, что есть и что будет, можно было прочесть по
небесным звездным письменам. Этой мудрости я не стал учиться, ибо на нее ушли 
бы годы и
даже десятки лет, недаром звездочеты были старыми седобородыми людьми с 
усталыми от
вечного гляденья на звезды глазами. Они постоянно ссорились между собой, споря 
о значении
расположения звезд, еще и поэтому я счел такое обучение бесполезным. Но из 
рассказов
жрецов я узнал, что все, что происходит на небе, происходит также на земле, и 
даже самое
незначительное событие, не говоря уже о крупных, можно заранее прочесть по 
звездам, если
хорошо выучиться этому искусству. Такое учение показалось мне более 
убедительным и
понятным, чем многие другие науки о людях и богах, к тому же оно облегчает 
жизнь,
поскольку убеждает человека в том, что все совершается по строгому закону и 
никто не может
изменить свою судьбу, ибо никому не подвластно изменить движение звезд. По 
глубокому
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 112
размышлению я понял, что это учение естественнее и понятнее всех других и 
отвечает вере
человеческого сердца, хотя вавилоняне в таких случаях говорят не о сердце, как 
египтяне, а о
печени, но это различие, по-моему, зависит только от привычки выражаться и не 
от чего
другого.
Удивительная наука звездочетов так сильно на меня подействовала, что я 
некоторое время
раздумывал, не остаться ли в Вавилоне, не отказаться ли от других путешествий и 
от всего
остального, чтобы спустя годы или десятилетия понять язык звезд, ибо в жизни 
человека не
может быть большего назначения, чем проникновение в тайны звездного мира. Я 
поделился
своими колебаниями с Каптахом, но он сказал мне:
– Какая польза человеку от того, что он потратит годы, таращась на звезды, пока 
не
ослепнет? Если на звездах написано все, что ему суждено, то ведь, даже зная все 
наперед, он
все равно ничего не сможет изменить – вспомни сказку о царевиче и его собаке. А 
если человек
будет заранее знать все плохое, что с ним случится, у него расстроится живот, 
он станет
печальным и напрасно постарается избежать того, что неизбежно. Если же его 
ожидает одно
только хорошее, чего никогда ни у кого не бывает, то разве не лучше радоваться 
и
наслаждаться своим счастьем, вместо того, чтобы глазеть на звезды? С человеком 
впремежку
случается и плохое и хорошее – так установили боги, а читая звезды, он только 
понапрасну
тратит время. Для нас гораздо лучше надеяться на нашего скарабея.
– Но, – сказал я, – раз на звездах написано все, что должно случиться, скарабей 
ничего не
сможет изменить в нашей судьбе, у него нет такой силы.
Каптаха это очень оскорбило.
– Это глупые речи, они пахнут свиным навозом, ибо если все так, как ты говоришь,
 то,
значит, на звездах написано, что скарабей приносит нам счастье и перечислены 
все наши
большие и мелкие удачи. Без скарабея мы уже давно висели бы на стене вниз 
головой или твой
череп белел бы на поле сражения.
На это мне нечего было ответить, и я отказался от мысли остаться в Вавилоне.
Прислушавшись к своему сердцу, я понял, что такое решение доставило мне радость,
 ибо
жажда путешествий уже зара