ила меня, глаза мои были беспокойны, и я постоянно 
жаждал
видеть что-нибудь новое. К тому же меня утешила мысль, что, уезжая, я ничего не 
теряю, ибо
это мое решение и рассуждения Каптаха были, наверное, написаны на звездах еще 
до дня моего
рождения, и я не смог бы остаться, если бы даже захотел.
Вместо этого я исследовал овечью печень и записал на память известные жрецам 
Мардука
приметы о полетах птиц, чтобы учитывать в пути то, что они предвещают. Я 
потратил много
времени, наблюдая за тем, как жрецы вливают масло в воду и по образовавшимся 
фигурам
делают предсказания, но в это искусство я верил меньше, ибо фигуры всегда 
получались разные
и на их толкование нужны были не столько знания, сколько бойкий язык. Но я 
все-таки
запомнил все, что жрецы говорили об этом искусстве.
Всем этим я так увлекся, что на какое-то время забыл о своем долге врачевателя 
и
проводил целые дни в храме, отсылая к царским лекарям больных, которые 
приходили ко мне,
соблазненные рассказами о моем искусстве исцеления. Лекари царя очень этому 
радовались, их
репутация в глазах вавилонян, таким образом, поднималась. А я, прибавивший к 
египетскому
искусству вавилонское, страшился собственной мудрости и воображал, что обладаю 
теперь
всеми знаниями, в течение тысячелетий собранными людьми во всех четырех 
сторонах света.
Думая об этом, я чувствовал, как силы мои растут, и раздувался от гордости, 
полагая, что для
меня уже нет ничего невозможного. Так молод я был, несмотря на все свои знания 
и весь свой
опыт.
Но прежде чем повести рассказ о празднике весны в Вавилоне и о дне ложного царя,

следует сообщить о важном деле, касающемся моего рождения. Рассматривая овечью 
печень и
разлитое в воде масло, жрецы сказали мне:
– Твое рождение связано со страшной тайной, которую мы не умеем объяснить, и из 
этого
следует, что ты на самом деле не египтянин, как полагаешь, а чужеземец во всем 
мире.
Тогда я рассказал им, что родился не так, как все другие люди, а однажды ночью 
приплыл
по реке в тростниковой лодочке, и мать моя нашла меня в камышах. Тут жрецы 
переглянулись,
низко склонились передо мной и сказали:
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 113
– Мы догадывались об этом.
И они поведали мне, что их великий царь Саргон, который покорил все четыре 
стороны
света, власть которого распространилась от северного моря до южного и который 
владел также
морскими островами, прибыл младенцем по их реке в просмоленной тростниковой 
лодочке, и
никто ничего не знал о его рождении, пока его великие деяния не показали, что 
он – сын богов.
Когда я такое услышал, сердце мое сжалось, я попытался рассмеяться и сказал:
– Надеюсь, вы не думаете, что я, врачеватель, рожден богами?
Но они не рассмеялись, а ответили мне:
– Этого мы не знаем, но лучше быть осторожными, и поэтому мы склоняемся перед 
тобой.
Тут они снова низко поклонились, но мне это надоело, и я сказал:
– Оставим эти шутки и вернемся к делу.
Мы окружили глиняную посуду, и они снова стали мне объяснять тайны овечьей 
печени,
но при этом украдкой поглядывали на меня с уважением и перешептывались друг с 
другом.
С того времени мысль о моем рождении стала меня терзать, и сердце мое делалось
тяжелым, как свинец, когда я думал о том, что я чужой для всех четырех сторон 
света. Мне
очень хотелось спросить о моем рождении звездочетов, но, так как я не знал 
точного дня и часа
своего рождения, я не мог этого сделать, и они ничего не смогли бы мне сказать. 
Однако по
просьбе жрецов, которые тоже любопытствовали о моем происхождении, звездочеты 
вытащили
свои глиняные таблички, относящи