йцу, чтобы их хозяин стал богат. Видно, лучше 
мне вообще
ничего не говорить, ибо я погублю свое доброе имя, если прослыву лжецом.
Но царь горячо возразил:
– Говори, говори, я ведь ни от кого не слышал таких речей.
Тогда я сказал ему серьезно:
– Я не стану тащить твой зуб, пусть это сделает целитель зубов, ибо в этом деле 
он самый
умелый человек в твоей стране и, наверное, более искусный, чем я, к тому же я 
не хочу навлечь
на себя ненависть. Но я могу при этом постоять рядом с тобой и, чтобы тебе было 
не так
страшно, держать тебя за руку, когда он будет это делать. Кроме того, я ослаблю 
твою боль
всеми теми средствами, которые узнал в разных странах и у разных народов. Пусть 
это
произойдет через две недели, считая с этого дня, лучше назначить день заранее, 
чтобы ты не
передумал. К этому времени рот твой достаточно заживет, а ты каждый день утром 
и вечером
полощи рот снадобьем, которое я тебе дам, хотя оно горькое и невкусное.
Он насупился и спросил:
– А если я не стану этого делать?
– Ты должен дать царское слово, что сделаешь все, как я говорю, ибо повелитель 
четырех
сторон света не может нарушить царское слово. Если ты все исполнишь, я 
позабавлю тебя – на
твоих глазах превращу воду в кровь и даже тебя научу это делать, чтобы ты мог 
поразить своих
подданных. Но ты должен мне обещать, что не научишь этому чуду никого другого, 
ибо это
святая тайна жрецов Амона, которую я тоже не знал бы, если бы сам не был 
младшим жрецом,
я и тебя не осмелился бы этому научить, не будь ты царем.
Едва я успел это сказать, как Каптах, все еще висевший на занавеске, закричал 
страшным
голосом:
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 107
– Уберите это чудовище, а то спрыгну и убью его, руки мои затекли и зад болит 
от такого
неудобного положения, которое __________отнюдь не подобает моему достоинству. Я 
в самом деле слезу и
убью этого зверя, если его не уведут прочь.
Буррабуриаш стал смеяться пуще прежнего, услышав эти угрозы, но потом 
притворился
серьезным и сказал:
– Было бы жаль, если бы ты убил моего льва, ибо он вырос на моих глазах и стал 
моим
другом. Поэтому я уведу его, чтобы ты не совершил убийства в моем дворце.
Он подозвал льва к себе, а Каптах слез вниз и стал растирать одеревеневшие ноги,
 так
сердито глядя на льва, что царь рассмеялся, захлопал себя по коленям и сказал:
– Истинно говорю, никогда не видел более забавного человека. Продай его мне, я 
тебя
озолочу.
Но я не захотел продать ему Каптаха, а он не стал настаивать, и мы расстались 
друзьями,
когда он стал клевать носом и глаза у него начали слипаться, ибо сон взял свое. 
Он ведь не спал
много суток. Старик, его личный врачеватель, вывел меня на улицу и сказал:
– По твоим словам и поведению я увидел, что ты не мошенник, а умелый целитель и
знаешь свое дело. Но я удивляюсь твоей смелости при разговорах с повелителем 
четырех
сторон света, ведь если бы кто-нибудь из его собственных врачевателей осмелился 
так с ним
говорить, то лежал бы уже в глиняном кувшине рядом со своими предками.
В ответ на эти слова я предложил ему:
– Нам следует посоветоваться друг с другом о том, что случится через две недели,
 и
заранее принести жертвы нужным богам, ибо это будет плохой день.
Мои слова ему очень понравились, так как он был благочестивый человек, и мы
договорились встретиться в храме, чтобы принести жертвы и устроить совет 
врачевателей по
поводу зубов царя. Но прежде чем мы ушли, он угостил во дворе доставивших меня
носильщиков. Они вдоволь наелись и напились и поэтому на обратном пути в 
«Беседку Иштар»
принялись петь в мою честь высокими голосами, так что целые толпы последовали 
за мной, и
начиная с этого дня имя мое прославилось в Вавилоне. Но Каптах ехал на белом 
осле очень
мрачный и не разговаривал со мно