нужно. Они боялись, а я не боялся, ибо мне все безразлично, и, 
если тебе
угодно, вели своим воинам проткнуть мою печень теперь, когда я тебя вылечил.
Царь сплюнул, тронул рукой щеку, еще раз сплюнул, но щека больше не болела, и 
он
сказал:
– Я ни от кого не слышал таких речей, Синухе. Если то, что ты говоришь, – 
правда, не
стоит мне приказывать воинам протыкать твою печень, какая от этого радость, раз 
ты не
боишься смерти. Но ты действительно принес мне большое облегчение, поэтому я 
прощаю тебе
дерзость и прощаю твоего слугу, хотя он видел, как ты зажал мою голову под 
мышкой, и
слышал, как я закричал. Его я прощаю за то, что он своим дурацким прыжком 
рассмешил меня,
чего давно не было.
Каптаху он предложил.
– Прыгни еще раз.
– Мне это не подобает, – мрачно ответил Каптах.
Буррабуриаш улыбнулся.
– Посмотрим, – сказал он и подозвал льва.
Лев встал, потянулся, щелкнул суставами, и посмотрел на своего хозяина умными
глазами. Царь указал на Каптаха, и лев, помахивая хвостом, лениво направился к 
нему, а Каптах
начал пятиться, боясь отвести от него взгляд. Вдруг лев разинул пасть и громко 
зарычал, а
Каптах повернулся, схватился за дверную занавесь и, крича __________от страха, 
быстро вскарабкался по
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 106
ней наверх, потому что лев старался достать его лапой. Царь смеялся заливистее 
прежнего.
– Никогда не видел ничего более уморительного, – говорил он, задыхаясь от смеха.

Лев сел и стал облизываться, а Каптах, смертельно перепуганный, продолжал 
висеть на
занавеске. Но царь потребовал, чтобы принесли поесть и попить.
– Я голоден, – заявил он.
Старик заплакал от радости, что царь излечился, и перед правителем тотчас 
появились
всякие блюда на серебряной посуде и вина в золотых кубках.
– Поешь со мной, Синухе! – предложил царь. – Хотя это и не подобает моему 
положению,
но сегодня я забуду о своем величии, раз ты держал мою голову у себя под мышкой 
и
ковырялся пальцами у меня во рту.
Я разделил с царем его трапезу и объяснил ему:
– Твоя боль утихла, но она возобновится в любую минуту, если ты не позволишь
вытащить больной зуб. Поэтому ты должен разрешить своему целителю зубов удалить 
его, так
как щека твоя опала и это можно сделать без вреда для твоего здоровья.
Царь помрачнел.
– Ты говоришь плохие слова и портишь мою радость, безумный чужеземец, – сказал 
он
сердито, но, немного подумав, добавил:
– Может быть, ты и прав, потому что боли мои повторяются каждую весну и осень, 
стоит
мне только промочить ноги, и они доставляют мне такие страдания, что я 
предпочел бы
умереть. Если это необходимо, излечи меня сам, я не хочу больше видеть своего 
целителя
зубов, ведь он заставлял меня напрасно страдать.
На это я отвечал ему:
– По твоим словам я вижу, что в детстве ты выпил больше вина, чем молока, и 
сласти
тоже были тебе вредны, ибо они у вас изготовляются из финикового сиропа, 
который разъедает
зубы. Так как в Египте сласти готовятся из меда, который крошечные птички 
собирают для
людей, ешь теперь только привозные лакомства. И каждое утро, проснувшись, пей 
молоко.
Царь мне не поверил.
– Ты большой шутник, Синухе, – сказал он, – ибо это неправда, что птички 
собирают для
людей сласти. Такого я никогда не слыхал.
– Плохи мои дела, – вздохнул я в ответ. – Ведь и в моей стране люди назовут 
меня
лжецом, когда я расскажу, что видел птиц, которые не умеют летать, живут вместе 
с людьми и
дарят им каждое утро по свежему