правителя тоже кишел насекомыми. – Египет 
живет
замкнуто, а это неправильно, ибо мир велик, и где-то, невидимо для нас, зреют 
всходы, которые
могут принести огонь и разрушение. Я, например, слышал, что царь амореев 
энергично
собирает лошадей и закупает воинские колесницы вместо того, чтобы своевременно 
платить
дань фараону. На его празднествах приближенные говорят, что когда-то амореи 
владели всем
миром, в чем столько же правды, сколько в том, что последние гиксосы живут в 
стране амореев.
– Их царь Азиру мне знаком, он – пустой человек, я по его просьбе покрыл его 
зубы
золотом, – заметил я. – К тому же я слышал, что он теперь занят другими делами, 
ибо взял в
жены женщину, которая высасывает из него все силы и при одном виде которой у 
него
подгибаются колени.
– Ты много знаешь, Синухе, – внимательно поглядел на меня Хоремхеб. – Ты 
свободный
человек, сам решаешь свои дела, ездишь из города в город и узнаешь такое, чего 
другие не
знают. Будь я на твоем месте, я объездил бы все страны, чтобы поучиться. Я 
побывал бы в
Митанни и в Вавилоне, взглянул бы, какие военные колесницы сооружают и 
используют хетты,
как они обучают свои войска, съездил бы на морские острова, посмотрел, 
насколько
могущественны тамошние воины, о которых так много говорят. Но я не могу этого 
сделать, так
как фараон зовет меня обратно. К тому же имя мое уже известно по всей Сирии, и 
я вряд ли
узнал бы то, что хотел бы узнать. Но ты, Синухе, одет в сирийские одежды, 
говоришь на языке,
на котором говорят образованные люди всех стран. Ты – врач, и никому не придет 
в голову, что
ты можешь понять что-то, кроме своего искусства. Твои речи простодушны, а часто 
даже
наивны, ты смотришь на меня открытым взглядом, но я знаю, что сердце твое 
замкнуто от меня
и что в тебе есть такое, чего не знает ни один человек. Верно я говорю?
– Может быть, и верно, но чего ты от меня хочешь?
– Я хотел бы дать тебе много золота, – сказал он, – и послать в эти страны 
приумножить
славу египетской медицины и свою собственную, чтобы в каждом городе богатые и 
знатные
люди призывали тебя к себе и ты узнал бы их тайны. Может быть, тебя приглашали 
бы к себе и
цари, и правители, и ты проник бы в их замыслы. Но, занимаясь врачеванием, ты 
смотрел бы
вокруг моими глазами и слушал моими ушами, все бы запоминал и, вернувшись в 
Египет, все
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 95
мне рассказал.
– Я вовсе не собираюсь возвращаться в Египет, – отвечал я. – К тому же это 
опасное дело
– то, о котором ты говоришь, а у меня нет никакой охоты висеть вниз головой на 
стене чужого
города.
– Завтрашний день никому не ведом, – возразил мне Хоремхеб. – Я уверен, что ты
возвратишься в Египет, ибо кто однажды испил воды из Нила, не сможет погасить 
жажду
никакой другой водой. Даже журавли и ласточки всегда возвращаются туда на зиму, 
их не
влечет ни одна другая страна. Так что речи твои для моих ушей что жужжание мухи.
 И золото
для меня не больше чем пыль под ногами, поэтому я предпочитаю обменять его на 
военные
тайны. А твои рассуждения о стенах – одно дерьмо, ведь я не прошу тебя делать 
что-нибудь
недостойное, порочное или нарушающее законы другой страны. Разве все большие 
города не
влекут к себе чужеземцев любоваться их храмами, праздниками и развлечениями, 
чтобы
приезжие оставляли свое золото их жителям? Если у тебя есть золото – ты 
желанный гость в
любой стране. И твое искусство врачевания тоже желанно в тех странах, где 
старцев убивают
топорами, а больных уносят умирать в пустыню – ты ведь об этом слышал. Цари 
гордятся
своим могуществом и ча