правда, они никаким боком не относятся. Подчинены они - кому бы вы думали? - 
министерству финансов США. Оно контролирует так называемую Секретную службу, 
которая занимается наркотиками и фальшивомонетчиками. Странное сочетание, не 
правда ли? Интересно, как на это смотрит ФБР? Ну, да ладно.
     М, медленно развернул кресло назад, к столу. Он положил руки за голову и 
откинулся на спинку кресла, глядя на Бонда.
     - Дело в том, что отделение ЦРУ в Риме работает в очень тесном контакте с 
людьми, занимающимися проблемой наркотиков. Вернее, ему приходится это делать, 
чтобы избежать накладок и всего такого прочего. И ЦРУ, в лице самого Аллена 
Даллеса, кстати, сообщило мне имя основного агента, услугами которого оно 
пользуется. Агент этот, очевидно, ведет двойную игру. Использует контрабанду в 
качестве «крыши». Зовут его Кристатос. Даллес, разумеется, подчеркнул, что 
напрямую задействовать его людей нельзя ни в коем случае и что, по его мнению, 
американскому Минфину будет не по душе слишком тесное сотрудничество между нами 
и его людьми в Риме. Однако он сказал, что, если я пожелаю, он может сообщить 
этому Кристатосу, что один из наших, м-м-м, лучших специалистов хотел бы с ним 
встретиться и побеседовать о выгодном для него деле. Я сказал, что это было бы 
очень любезно с его стороны, и вот вчера мне сообщили, что ваша встреча 
назначена на послезавтра. Все детали - в папках, которые я вам передал.
     В комнате воцарилась тишина. Бонд думал о том, что все это дело не очень 
приятное, скорее всего - опасное и уж, конечно же, грязное. С мыслью об этом 
Бонд встал и сунул папки под мышку.
     - Хорошо, сэр. Здесь, видимо, надо будет вести речь о деньгах. Сколько мы 
готовы заплатить, чтобы остановить поставки наркотиков?
     М, вместе с креслом придвинулся к столу. Он положил руки на стол ладонями 
вниз и сурово произнес:
     - Сто тысяч фунтов стерлингов. В любой валюте. Это цифра, которую назвал 
ПМ. Однако мне не хотелось бы, чтобы вы пострадали, а тем более - чтобы таскали 
из огня каштаны для других. Поэтому можете смело накинуть еще сто тысяч, если 
дело плохо. Наркобизнес - самая крупная и самая охраняемая преступная 
организация.
     М, вытащил из громоздившихся на его столе папок с документами одну, 
раскрыл ее и, не глядя на Бонда, сказал:
     - И вообще. Осторожнее там...
     Синьор Кристатос раскрыл меню и сказал:
     - Не бутем хотеть вокгук та около, мистег Бонд. Сколько?
     - Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов за стопроцентный успех.
     Кристатос равнодушно произнес:
     - Да. Сумма значительная. Я закажу себе тыню с ветчиной и шоколатное 
могоженое. По вечегам я ем мало. Здесь у них пгиличное кьянти. Гекоментую.
     К ним подошел официант, и какое-то время они с Кристатосом оживленно 
говорили по-итальянски. Бонд заказал себе «таглиателли верди» с генуэзским 
соусом, который Кристатос назвал «очень остгым».
     Официант ушел, а Кристатос молча сидел, жуя зубочистку. Лицо его 
постепенно мрачнело и темнело, как будто в голове у него вот-вот должна была 
разразиться буря. Тяжелый взгляд черных глаз метался по ресторану, не 
останавливаясь на Бонде. Бонд решил, что Кристатос сейчас думает, стоит или не 
стоит ему кого-то предавать за такие деньги, и доверительно добавил:
     - При определенных обстоятельствах сумма может быть и большей.
     Видимо, Кристатос решился. Он отодвинул стул и встал из-за стола.
     - Вот как? Пгостите, я толжен схотить в «толетта».
     Он повернулся и быстро направился к заднему выходу из ресторана.
     Бонд неожиданно ощутил, что проголодался. Он налил полный бокал кьянти и 
выпил половину. Потом разломил пополам булочку и начал есть, щедро намазывая 
каждый кусок густым желтым маслом. Его всегда удивляло: почему булочки и масло 
так хороши только во Франции и в Италии? В настоящий момент другие вопросы его 
не волновали. Надо было просто терпеливо ждать. Он верил в Кристатоса, потому 
что этому большому, солидному человеку верили американцы. Сейчас он, наверное, 
звонил кому-то, чтобы окончательно определиться. Все идет прекрасно, думалось 
Бонду. Он наблюдал в окно за прохожими. Вот мимо проехал на велосипеде продавец 
газет. На руле у него красовался красно-белый флажок, на котором было написано: 
«Progresso»? - Si! Awenturi? - No!» <«Прогресс»? (Здесь: название газеты. - 
Прим, пер.) - Да! Авантюра? - Нет!» (ит.)> Бонд улыбнулся. Вот бы хорошо, если 
бы этот лозунг стал и его девизом до завершения этого задания!
     За угловым столиком у кассы, на другой стороне зала, пухленькая блондинка 
с чувственным ртом сказала, обращаясь к мужчине, лицо которого в настоящий 
момент было соединено с тарелкой с помощью толстой макаронины-спагетти:
     - Улыбка у него довольно-таки жестокая. Но вообще-то он очень красив. 
Шпионы обычно такими не бывают. Ты уверен, что он - шпион, mein Taubchen <Мой 
голубок (нем.).>?
     Мужчина перекусил макаронину, вытер рот уже испачканной томатным соусом 
салфеткой, рыгнул и ответил:
     - Сайгон никогда не ошибается в этих делах. У него особый нюх на шпионов. 
Именно поэтому я и выбрал его следить за этим ублюдком Кристатосом. Да и кому 
еще, кроме шпиона, придет в голову проводить вечер за одним столиком с этой 
свиньей? Впрочем, мы скоро все проверим.
     Он достал из кармана одну из тех дешевых оловянных прищепок, которые во 
времена карнавалов раздают вместе с бумажными шляпами и свистульками, и щелкнул.
 Сразу же с другой стороны зала, бросив все свои дела, к нему быстрым шагом 
направился метрдотель.