щина отвечала:

- Когда б чувства госпожи переменились, она вряд ли осталась бы жить в этих 
диких зарослях. Да вы ведь и сами видите... Так и доложите своему господину. 
Даже мы, немало повидавшие на своем веку, не устаем удивляться, на нее глядя,- 
право, в целом свете не сыскать ей подобной.

Опасаясь, что разговор слишком затянется, ибо дама оказалась словоохотливой и 
готова была долго еще рассказывать о вещах, о которых ее вовсе и не спрашивали, 
Корэмицу прервал ее:

- Хорошо, хорошо, я передам.- И с этими словами вышел.

- Отчего ты так задержался? - недоумевал Гэндзи.- Право, в этих зарослях полыни 
не осталось ничего от прошлого.

- Да, это так,- отвечал Корэмицу.- Даже людей удалось отыскать с трудом. Там 
тетка Дзидзю, старуха по прозванию Сёсё, я ее узнал по голосу.

Выслушав его рассказ, Гэндзи едва не заплакал от жалости. "Как должна была она 
страдать все эти годы, живя в таких зарослях! А я даже не удосужился ее 
навестить",- подумал он, впервые почувствовав себя виноватым.

- Но что же делать? Мне нелегко будет поддерживать с ней тайные отношения, и 
вряд ли когда-нибудь представится другой такой случай... Если она по-прежнему...
 Впрочем, скорее всего так оно и есть, на нее это очень похоже!..

Входить без предупреждения показалось ему неучтивым. Лучше всего было известить 
ее о своем появлении изящной запиской, но, если она не изменилась и в этом 
отношении, гонцу придется слишком долго ждать ответа. И Гэндзи отказался от 
этой мысли.

Тут Корэмицу говорит:

- Вы вряд ли сможете пройти, ведь полынь вся в росе. Не изволите ли подождать, 
пока я стряхну ее... 

- Я пришел сюда сам, 
Чтоб узнать, осталось ли прежним 
Сердце твое
В зарослях буйной полыни, 
Заглушившей тропинки в саду (155),-

произносит Гэндзи, ни к кому не обращаясь, и все-таки выходит из кареты. 
Корэмицу идет впереди, хлыстом стряхивая росу. С веток падают капли, словно 
мелкий осенний дождь...

- Я взял с собой зонт,- говорит Корэмицу,- "роса падает с листьев куда обильней 
дождя..." (156).

У Гэндзи подол платья промок до нитки. Срединные ворота, которые и раньше едва 
держались, бесследно исчезли, в доме царило унылое запустение, и Гэндзи 
порадовался, что никто его не видит.

"Значит, я все-таки не зря ждала его?" - подумала дочь принца, и сердце ее 
сильно забилось. Но могла ли она предстать перед ним в столь неприглядном 
обличье? Платье, которое подарила ей супруга Дадзай-но дайни, она распорядилась 
убрать, даже не взглянув на него, ибо слишком велика была ее неприязнь к 
дарительнице. С тех пор оно так и лежало в китайском ларце для благовоний. Это 
платье, источавшее чудесное благоухание, и поднесли теперь дамы своей госпоже. 
Поколебавшись, она все-таки надела его и села за уже знакомый нам засаленный 
занавес... Тут вошел и Гэндзи.

- Мы не виделись с вами все эти долгие годы,- говорит он,- но чувства мои не 
изменились, я постоянно помнил о вас. Удрученный вашим упорным молчанием, 
которое вполне можно было принять за нежелание сообщаться со мной, я решил 
выждать, дабы испытать вашу привязанность. Но, заметив сегодня эти деревья, 
пусть и непохожие на криптомерии (89), не смог пройти мимо. Так что первый шаг 
сделал все-таки я, этого вы не можете отрицать.

Он чуть отодвигает занавес, она же, смутившись, как обычно, медлит с ответом. 
Но, вспомнив, с каким трудом Гэндзи пробирался к ней сквозь заросли полыни, и 
увидев в этом доказательство искренности его чувств, находит в себе силы 
пролепетать несколько слов.

- Поверьте, я хорошо понимаю, как грустно было вам так долго жить одной среди 
диких трав, но, думаю, сегодня и вы получили наконец возможность убедиться в 
моей верности. Ведь я пришел сюда по росистой траве, даже не зная, ждете ли вы 
меня. Надеюсь, вы простите мне столь долгое отсутствие? Ведь