ь, в Сума,
Как стекает каплями соль? (114)

Увы, когда еще доведется нам свидеться? Беспредельна моя тоска..." - вот что 
было написано в его письме помимо всего прочего.

Таким образом сообщался он со многими, не желая, чтоб тревожились они, вестей 
от него не имея.

Гонец принес письма и из Сада, где опадают цветы. Отвечая Гэндзи, обе женщины 
спешили поделиться с ним мыслями и чувствами, зародившимися в их сердцах в дни 
разлуки. Их письма показались Гэндзи весьма занятными и довольно необычными, им 
удалось рассеять его мрачные мысли, и вместе с тем они дали ему новый повод к 
печали.

"Ветшает стреха,
И память-трава подступает
Все ближе и ближе.
Гляжу, и обильно роса
На мои рукава ложится..." -

было написано там среди прочего, и верно - кроме этой травы, не осталось у них 
теперь никакой опоры в жизни. Услыхав же, что в пору долгих ливней кое-где 
разрушилась стена, их дом окружавшая, Гэндзи немедленно отправил в столицу 
гонца с соответствующими указаниями для служителей Домашней управы, затем, 
призвав управителей владений своих, расположенных неподалеку от столицы, 
повелел им принять надлежащие меры.

Госпожа Найси-но ками крайне удручена была тем, что имя ее стало предметом для 
насмешек, и Правый министр, любивший ее более других дочерей, неоднократно 
просил о заступничестве Государыню-мать и даже сам ходатайствовал за нее перед 
Государем. В конце концов Государь решил, что ничто не мешает ему простить ее, 
тем более что она не имела звания нёго или миясудокоро, устанавливающего 
пределы его великодушию, а выполняла самые обычные придворные обязанности. К 
тому же разве не подверглась она достаточно суровому наказанию за свое 
недостойное поведение? Итак, Найси-но ками получила прощение и возвратилась на 
придворную службу, но и тогда не переставала она тосковать по тому, к кому 
давно уже влеклось ее сердце.

На Седьмую луну Найси-но ками переехала во Дворец. Она по-прежнему пользовалась 
чрезвычайным благоволением Государя, который, пренебрегая пересудами, часто 
призывал ее к себе и то разражался упреками, то с трогательной пылкостью уверял 
ее в неизменности своих чувств.

Государь был очень хорош собою, но, глядя на его нежные, кроткие черты, 
неблагодарная Найси-но ками неизменно вспоминала другого.

Как-то раз, когда услаждали они слух свой музыкой, Государь сказал, обращаясь к 
ней:

- Вряд ли кого-то могло бы мне так недоставать, как недостает господина Дайсё. 
Впрочем, есть люди, которых его отсутствие должно печалить еще больше. Право, 
кажется, что мир вокруг утратил свой блеск. Я нарушил последний завет прежнего 
Государя, и возмездие ждет меня в будущем,- сетовал он, заливаясь слезами.

Глядя на него, плакала и Найси-но ками.

- В последнее время я стал сознавать, сколь жалкое существование влачу в этом 
мире, и мне не хотелось бы надолго задерживаться в нем. Желал бы я знать, какие 
чувства пробудит в вашем сердце мой уход? Больно думать, что вы будете горевать 
куда меньше, чем теперь, хотя он-то покинул вас не навсегда... Боюсь, что 
слова: "Нет, пока я живу..." (120) произнес человек, мало что понимавший в 
жизни,- говорит Государь. Голос его звучит так нежно и столь трогательна его 
печаль, что новые потоки слез извергаются из глаз Найси-но ками.

- Вот и теперь - кого вы оплакиваете? - спрашивает Государь.- Жаль, что у вас 
до сих пор нет детей. Я преисполнен решимости поступить с принцем Весенних 
покоев так, как мне было завещано, но боюсь, что мне могут помешать,- 
сокрушается он.

И в самом деле, рядом с Государем находились люди, которые вершили дела 
правления помимо его воли, а в его юном сердце не было твердости, и слишком о 
многом приходилось ему сожал