й тоской безысходной, 
Плачу украдкой,
Но можно ль равнять мои слезы 
С мелким осенним дождем?

Коль сердца открыты друг другу, то невольно забываешь о том, что небо над 
головой по-прежнему затянуто тучами", - с искренней нежностью писал он.

Очевидно, многие тщились пробудить его чувствительность, но, отвечая им весьма 
приветливо, он далек был от них душой.

Сразу же после поминальных служб по ушедшему Государю Государыня-супруга 
предполагала начать Восьмичастные чтения22. День Поминовения Покинувших 
Страну23 приходился на начало Одиннадцатой луны. Падал густой снег. Государыне 
принесли письмо от господина Дайсё:

"Вот и настал
День, нас с ним разлучивший.
Падает снег.
Когда, на какой дороге
Выпадет встретиться вновь?"

В тот день все предавались печали, и Государыня ответила:

"Одинокие дни
Текли чередою унылой.
Но сегодня опять
В воздухе снег кружится.
Мнится, будто вернулось былое..."

Писала она довольно небрежно, и вместе с тем письмо ее поражало удивительным 
благородством. Впрочем, возможно, будь Гэндзи менее пристрастен... Ее почерк, 
изящная простота которого показывала тонкий вкус, был немного старомоден, 
однако мало кто из женщин сумел бы так написать. Впрочем, сегодня Гэндзи 
старался не думать о ней, целый день он творил молитвы, и на рукавах его таял 
снег.

По прошествии Десятого дня Двенадцатой луны начались Восьмичастные чтения. 
Благодаря стараниям Государыни-супруги церемония прошла чрезвычайно 
торжественно. Вряд ли когда-нибудь прежде так тщательно отбирали драгоценные 
валики, шелковую оберточную бумагу, плетенные из тростника футляры и прочие 
мелочи, не говоря уже о самих свитках с текстами для каждого дня. Впрочем, это 
никого не удивляло - участие Государыни-супруги придавало особую изысканность и 
менее значительным церемониям.

Украшения для будд, покрывала для ритуальных столиков были истинно достойны 
Земли Вечного Блаженства.

В первый день делались приношения в честь предшествующего Государя24, во второй 
- в честь покойной Государыни-матери, затем в честь ушедшего Государя, а как 
чествование последнего совпало с днем Пятого свитка, многие вельможи сочли 
необходимым отметить его своим присутствием, невзирая на неодобрение некоторых 
высоких особ.

В тот день выбору чтецов было уделено особенно пристальное внимание, поэтому, 
уже начиная с "Шествия дровосеков"25, самые привычные слова звучали 
необыкновенно торжественно.

В тот же день подносили свои дары принцы крови, и, как обычно, всех их затмил 
господин Дайсё. Казалось бы, бессмысленно постоянно напоминать об этом, но что 
делать, если каждый раз, видя его, не можешь сдержать восхищения?

В последний день, давая личные обеты, Государыня-супруга заявила о намерении 
принять постриг. Для всех это явилось полной неожиданностью, а принц Хёбукё и 
господин Дайсё были просто потрясены. Не дожидаясь конца церемонии, принц 
поднялся и прошел в покои сестры, но она лишь подтвердила, что таково ее 
окончательное решение, а в заключительный день чтений призвала главного 
настоятеля Дзасу с горы Хиэ, дабы он наложил на нее соответствующие обеты.

Когда монах Содзу из Ёкава26, приходившийся Государыне дядей, подошел, чтобы 
обрезать ей волосы, печаль сжала сердца присутствующих, и у всех на глазах 
навернулись слезы, не сулившие в такой день ничего доброго. Даже когда 
никчемные дряхлые старики разрывают связи с миром, и то нельзя не кручиниться, 
а уж в этом случае... К тому же до сих пор никто и ведать не ведал... Принц 
плакал навзрыд, да и все о