тальные, потрясенные столь внушительным и 
трогательным зрелищем, уехали с промокшими до нитки рукавами. Сыновья ушедшего 
Государя, вспоминая, сколь высоко было положение принявшей постриг в прежние 
времена, еще больше печалились и спешили выразить ей свое участие. Только 
господин Дайсё оставался на месте, не зная, как и что говорить. Чувства его 
были в смятении, но, очевидно, испугавшись, что молчание скорее может быть 
перетолковано в дурную сторону, он все же прошел в покои Государыни, когда 
принц и прочие разъехались. В доме стало наконец тихо, лишь дамы, всхлипывая, 
теснились по углам. На небе не было ни облачка, в саду, залитом лунным светом, 
искрился снег. Сад невольно напоминал о минувшем, и грудь сжималась мучительной,
 неизъяснимой тоской. Постаравшись справиться с волнением, Гэндзи спросил:

- Для чего так внезапно решившись?..

- О, решилась-то я уже давно. Но боялась, что многие воспротивятся моему 
намерению и я не сумею... - как всегда через Омёбу передала ему Государыня.

За занавесями виднелись смутные очертания ее фигуры, оттуда доносился тихий 
шелест платьев прислуживающих ей дам, приглушенные всхлипывания... "Как же все 
это грустно!" - думал Гэндзи, прислушиваясь.

Дул порывистый ветер, в воздухе кружился снег. Сквозь занавеси струился 
необычайно тонкий аромат черных благовоний27, который смешивался с витающим в 
воздухе легким дымком от жертвенных курений и с благоуханием, исходящим от 
платья Гэндзи. Воистину, в такую прекрасную ночь может почудиться, что ты 
достиг уже Земли Вечного Блаженства.

Вскоре явился гонец из Весенних покоев, и, вспомнив слова, сказанные принцем во 
время последней их встречи, Государыня вдруг почувствовала, что силы изменяют 
ей, поэтому за нее ответил Гэндзи, добавив кое-что и от себя. Все вокруг 
пребывали в крайнем унынии, и Гэндзи вряд ли удалось выразить то, что было у 
него на сердце.

- Как ни стремись 
Вослед за светлой луною 
К обители туч,
Суждено и впредь нам блуждать 
Во мраке этого мира (3), -

так вдруг подумалось мне, но теперь все тщетно... Как завидую я вашей твердости,
 - вот и все, что сказал он Государыне.

Рядом были дамы, и, не смея высказать всего, что волновало его душу, он лишь 
молча томился.

- Мирская тщета 
Чужда мне давно, и все же 
Не знаю, когда
Смогу разорвать наконец 
Последние связи с миром.

О да, все еще нечиста... - передали ему, но ответ этот исходил скорее от дам, 
нежели от самой госпожи.

Вернувшись в дом на Второй линии, Гэндзи уединился в опочивальне, но сон долго 
не шел к нему. Право, когда бы не тревога за принца Весенних покоев, он не стал 
бы задерживаться в этом постылом мире. "Государь позаботился о том, чтобы принц 
имел надежную опору хотя бы в лице матери, но, увы, не умея противостоять 
враждебному окружению, она решилась переменить обличье, и боюсь, что теперь ей 
не удастся сохранить за собой прежнее положение. А если еще и я..." - думал он 
и до самого рассвета не смыкал глаз.

Рассудив, что Государыне понадобится утварь, приличествующая новому образу 
жизни, Гэндзи поспешил позаботиться о том, чтобы к концу этого года было 
приготовлено все необходимое. Омёбу решила разделить судьбу своей госпожи, и он 
не преминул заверить ее в искреннем участии. Впрочем, если подробно обо всем 
рассказывать, выйдет слишком длинно, поэтому многое я опускаю. Правда, именно в 
такое время рождаются прекрасные песни, и жаль, что вы их не услышите...

Теперь в присутствии господина Дайсё Государыня чувствовала себя куда свободнее 
и иногда даже беседовала с ним без посредников. А он... Нельзя сказать, чтобы 
он совершенно к ней переменился, но ведь невозможно было и помыслить...

Скоро год сменился новым, до Государыни доходили слухи о пышном Дворцовом пире, 
о великолепном Песенном шествии, и в душе ее пробуждались томительные 
воспоминания. Отдавая часы молитвам, она обретала утешение в размышлениях о 
грядущем мире и постепенно отрешалась от былых горестей.

Не меняя ничего в своей прежней молельне, она перешла в другую, нарочно для нее 
выстроенную в уединенном месте к югу от Западного флигеля, и там проводила дни 
в ревностном служении Будде.

Однажды зашел к Государы