ания для чувствительного сердца.

Когда Гэндзи прибыл во дворец ушедшего на покой Государя, тот не мог скрыть 
волнения: "Ах, как сильно он исхудал, сказались, видно, дни, проведенные в 
постах и молитвах". Тут же распорядился, чтоб принесли еды, хлопотал, выказывая 
самое трогательное участие. Затем они перешли в покои Государыни, и дамы не 
могли сдержать восхищения, глядя на Гэндзи. А сама Государыня передала через 
Омёбу:

"Даже я не в силах избыть тоски... Дни текут и текут... Представляю, как, 
должно быть, тяжело вам".

"О, я всегда знал, как непрочен мир, но лишь теперь убедился в этом на 
собственном опыте. Жизнь с ее беспрерывными муками сделалась для меня противным 
бременем, и, только черпая утешение в ваших посланиях..." - ответил ей Гэндзи.

Безысходная грусть отражалась сегодня на его лице, и у всякого, кто смотрел на 
него, сердце разрывалось от жалости.

Верхнее платье без узоров, из-под которого выглядывало нижнее серое со шлейфом, 
закрученная лента на шапке - в этом одеянии скорби он казался пленительнее, чем 
в любом роскошном наряде. Поздней ночью Гэндзи уехал, выразив свое сожаление и 
тревогу по поводу того, что давно уже не навещал принца Весенних покоев.

К его возвращению дом на Второй линии был вычищен и доведен до полного блеска, 
приближенные - и мужчины и женщины - собрались, дабы встретить своего господина.
 Прислужницы высших рангов, приехав сюда ради такого случая, кичились своими 
нарядами, и, глядя на них, Гэндзи с щемящей жалостью в сердце вспоминал унылые, 
прижавшиеся друг к другу фигуры обитательниц дома Левого министра. Переодевшись,
 он прошел в Западный флигель.

Подошла пора Смены одежд28, и убранство покоев сверкало безукоризненной 
чистотой, нигде не было ни пятнышка. Изящно одетые молодые дамы и 
девочки-служанки радовали взор своей миловидностью. "Чувствуется, что Сёнагон 
обо всем позаботилась как следует", - думал Гэндзи, с удовольствием глядя 
вокруг. Наряд юной госпожи тоже поражал великолепием.

- Мы долго не виделись, за это время вы стали совсем взрослой, - говорит Гэндзи,
 приподнимая край низкого занавеса, чтобы взглянуть на свою воспитанницу, а она 
смущенно отворачивается. Красота ее безупречна! Глядя на ее освещенный огнем 
светильника профиль, ниспадающие волосы, Гэндзи чувствует, как несказанная 
радость овладевает его сердцем: "Она становится все больше и больше похожей на 
ту, что владеет моими думами". Присев рядом, он рассказывает девочке о том, что 
произошло за дни их разлуки.

- Мне многое хотелось бы поведать вам, но вряд ли это благоприятно теперь, 
поэтому я отдохну немного в своих покоях, а потом приду опять. Теперь мы будем 
видеться часто, так часто, что боюсь, как бы не наскучило вам мое присутствие...
 - говорит он, и Сёнагон радуется, хотя и не может окончательно отрешиться от 
своих сомнений.

"Тайные отношения связывают его со многими знатными особами, - думает она. - 
Как бы на смену ушедшей не пришла другая, обладающая столь же тяжелым нравом". 
Право, ей не следовало бы быть такой недоверчивой!

Перейдя в свои покои, Гэндзи лег отдохнуть, велев даме по прозванию госпожа 
Тюдзё растереть ему ноги.

Наутро он отослал письмо к своему маленькому сыну. Ответ был весьма трогателен, 
и безысходная печаль сжала сердце Гэндзи. Отдавшись глубочайшей задумчивости, 
коротал он дни, но ни разу не возникало у него желания навестить кого-нибудь из 
прежних возлюбленных, даже ни к чему не обязывающие тайные встречи казались ему 
теперь обременительными.

Юная госпожа между тем, повзрослев, стала еще прекраснее, всеми возможными 
совершенствами, приличными ее полу, обладала она, и вот, рассудив, что возраст 
уже не помеха, Гэндзи начал от случая к случаю намекать ей на свои чувства, но 
она, судя по всему, ничего не понимала. По-прежнему праздный, проводил он дни в 
ее покоях, играя с ней в "го" или в "отгадывание ключа"29. Обаятельная и 
сметливая от природы, юная госпожа умела придавать очарование даже самым 
пустяковым забавам, и Гэндзи, который до сих пор, ни о чем другом не помышляя, 
лишь любовался ее детской прелестью, почувствовал, что не в силах больше 
сдерживаться, и как ни жаль ее было...

Кто знает, что произошло? Отношения меж ними были таковы, что никто и не 
заметил бы перемены. Но наступило утро, когда господин поднялся рано, а юная 
госпожа все не вставала. "Что такое с ней приключилось? Уж не заболела ли?" - 
тревожились дамы, на нее глядя, а Гэндзи, удаляясь в свои покои, подсунул под 
полог тушечницу. Когда рядом никого не было, госпожа с трудом приподняла 
голову: у изголовья лежал свернутый листок бумаг