т из Дворца от То-но тюдзё принесли какой-то сверток: 
"Извольте пришить поскорее..." "Когда же он успел оторвать? - посетовал Гэндзи. 
- Хорошо, хоть пояс его попал ко мне!" И, завернув пояс в бумагу одного с ним 
цвета, он отправил его То-но тюдзё:

"Боюсь, упрекать
Меня станешь за то, что разрушил
Ваш сердечный союз.
Потому этот синий пояс24
Не хочу у тебя отнимать".

То-но тюдзё же ответил:

"Дерзновенной рукой
Ты похитил мой синий пояс.
И могу ль не пенять
Я тебе за то, что посмел ты
Разорвать наш сердечный союз.

Не избежать тебе моего гнева..."

Солнце стояло высоко, когда оба явились во Дворец. То-но тюдзё забавлялся 
немало, глядя на невозмутимо-спокойного Гэндзи, которого взор, к нему 
обращенный, выражал лишь холодную учтивость. Но и Гэндзи не мог не улыбаться, 
наблюдая за тем, с каким усердием исполнял в тот день То-но тюдзё обязанности 
свои при Государе, столь многочисленные, что у него совершенно не оставалось 
досуга. Все же, улучив миг, когда рядом никого не было, То-но тюдзё, 
приблизившись к Гэндзи, сказал:

- Надеюсь, вы чувствуете себя достаточно наказанным за неумеренность в тайных 
утехах? - и, придав лицу своему гневное выражение, взглянул на него исподлобья.

- А почему, собственно, я должен чувствовать себя наказанным? Скорее достоин 
жалости тот, кто, едва войдя, был вынужден удалиться. Воистину, "разве может 
печалить мир?.." (67)

Такими речами обменявшись, вспомнили они, что рядом с "Ложе-горой" протекает 
"Молчанья река" (68), и замкнули свои уста.

Однако с тех пор То-но тюдзё постоянно подтрунивал над Гэндзи. Гэндзи клял себя 
за то, что дал ему повод к насмешкам, вступив в связь с такой докучной особой, 
которая к тому же по-прежнему держалась весьма жеманно и донимала его 
бесконечными упреками. То-но тюдзё не стал ничего рассказывать сестре, решив 
приберечь этот случай на будущее.

Столь безгранично было благоволение Государя к Гэндзи, что даже высокорожденные 
принцы вели себя с ним в высшей степени почтительно, и только этот То-но тюдзё, 
не желая ни в чем уступать другу, готов был соперничать с ним по любому, самому 
незначительному поводу. Он был единственным единоутробным братом молодой 
госпожи из дома Левого министра.

"Подумаешь, сын Государя! - должно быть, считал То-но тюдзё. - Пусть мой отец и 
простой министр, но он удостоен особых милостей при дворе, мать же принадлежит 
к высочайшему роду, и воспитание я получил самое утонченное. Так чем же я 
хуже?"

В самом деле, наделенный в полной мере всевозможными достоинствами, приличными 
юноше из благородного семейства, он почти не имел недостатков. О соперничестве 
же этих молодых людей можно было бы поведать немало забавного. Но, боюсь, 
рассказ мой становится слишком утомительным...

Кажется, на Седьмую луну принцесса из павильона Глициний была удостоена звания 
государыни-супруги, кисаки. А Гэндзи стал государственным советником - сайсё. 
Государь, все более укрепляясь в своем намерении поскорее уйти на покой, 
испытывал сильнейшее желание назначить следующим наследником престола младшего 
принца, но все не мог найти человека, достойного стать его попечителем. С 
материнской стороны были одни принцы крови, а носящим имя Минамото не 
полагалось ведать делами двора25, поэтому пока он ограничился тем, что упрочил 
положение матери. Естественно, все это вызывало