вах. Новая 
возлюбленная Гэндзи была очень недурна собой, но могла ли она возбудить пылкую 
страсть в его сердце, которое по-прежнему стремилось к той, жестокой? 
"Спряталась где-нибудь и радуется, что сумела сыграть со мной злую шутку. 
Подобной упрямицы свет не видывал", - сетовал Гэндзи. И мысли его были полны 
лишь ею одной. Однако это не мешало ему клясться в верности лежащей рядом с ним 
юной особе. Ведь она была так мила, так трогательно-простодушна...

- Еще древние полагали: "Тайные узы прочнее явных", - привычно говорил он. - 
Позвольте же мне надеяться на взаимность. Мое положение в мире обязывает к 
сдержанности, и я не могу во всем следовать своим желаниям. Да и ваши близкие 
вряд ли одобрят наш союз. О, я заранее содрогаюсь, предвидя мучительные 
последствия нашей встречи. Но ждите меня и не забывайте.

- Боюсь, что я не смогу даже писать к вам, ведь служанки могут заподозрить 
неладное, - простодушно признается она.

- Да, лучше, чтоб никто ничего не знал. Впрочем, можно обмениваться письмами 
через моего юного телохранителя. Постарайтесь же не выдавать себя. - И, 
подобрав сброшенное той, другой, верхнее платье, Гэндзи выходит.

Когими лежит поблизости и, когда Гэндзи принимается будить его тотчас 
вскакивает - видно, беспокойные мысли не давали ему крепко заснуть. Когда же 
тихонько открывает он дверь, раздается испуганный голос старой служанки:

- Эй, кто там?

- Я, - смущенно отвечает Когими.

- Для чего же вы разгуливаете по ночам? - И старуха, излишнюю услужливость 
проявляя, выглядывает наружу.

- Да я никуда не собираюсь, просто вышел ненадолго, - отвечает раздосадованный 
Когими, выталкивая Гэндзи наружу, но, внезапно заметив человеческую фигуру, 
старуха спрашивает:

- А кто это там с вами? Уж не госпожа ли Мимбу? И в самом деле. кто еще может 
похвастаться таким ростом...

Мимбу - так звали прислужницу очень высокого роста, который делал ее предметом 
всеобщих насмешек. Подумав, что именно с ней вышел Когими, старуха говорит:

- Скоро, совсем уж скоро и вы, молодой господин, сравняетесь с ней ростом, - и 
тоже выходит наружу.

Право, затруднительное положение, но ведь обратно в дом ее не втолкнешь. Отойдя 
в сторону, Гэндзи останавливается у входа на переходную галерею и стоит там, 
стараясь держаться так, чтобы лунный свет не падай ему на лицо. Приблизившись к 
нему, старуха говорит:

- Вы сегодня провели ночь с госпожой? А у меня уже третий день болит живот, да 
так, что сил нет терпеть, потому я и хотела переночевать в нижних покоях, а тут 
вдруг госпожа сама изволила позвать. Иди, говорит, а то в доме слишком безлюдно.
 Вот я с вечера к вам и перебралась. Совсем боли замучили, - жалуется она и, не 
дожидаясь ответа, вскрикивает: - Ох, опять схватило, опять!.. Ладно, после 
поговорим, извините...

Старуха поспешно удаляется, и Гэндзи наконец получает возможность выйти. Только 
теперь он начинает понимать, с какими опасностями сопряжены столь 
легкомысленные похождения. Посадив Когими сзади в карету, Гэндзи отправляется в 
дом на Второй линии.

Рассказывая мальчику о событиях прошедшей ночи, он недовольно ворчит:

- Все-таки ты совсем еще дитя. - И, уязвленный до глубины души разражается 
упреками.

Жалея его, Когими не произносит ни слова в свое оправдание.

- Твоя сестра питает ко мне такое отвращение, что я и сам себе становлюсь 
противен. Неужели она не могла хотя бы из простой любезности ответить на мое 
письмо? Конечно, мне далеко до Иё-но сукэ, но все же... - обиженно ворчит 
Гэндзи, однако, укладываясь спать, укрывается сначала ее платьем и только 
поверх него своим. Когими он устраивает рядом, дабы иметь возможность излить на 
него свои обиды.

- Ты очень мил, но твое родство с этой бессердечной особой вряд ли будет 
способствовать согласию меж нами, - говорит Гэндзи весьма строгим тоном, и 
Когими совсем падает духом.

Некоторое время Гэндзи оставался в опочивальне, но сон не шел к нему. Повелев 
принести тушечницу, он принялся что-то писать на листке бумаг