- говорит 
Гэндзи.

Мальчик же, зная, сколь благонравна его сестра, и понимая, как трудно будет 
склонить ее к измене, тем более что в такой поздний час ему вряд ли удастся 
отыскать средство даже переговорить с ней, решает просто: "Как только все 
улягутся, впущу его".

- Младшая сестра правителя Кии тоже здесь? Мне хотелось бы посмотреть на нее 
потихоньку, - просит Гэндзи, но Когими отвечает:

- К сожалению, это невозможно. Ведь помимо решетки там еще и занавес.

"Да, и все-таки я... - удовлетворенно думает Гэндзи, но, жалея мальчика, решает 
не говорить ему о том, что уже видел ее, и лишь вздыхает нетерпеливо: - Ах, 
скорее, скорее бы наступала ночь!"

Когими, постучав на этот раз в боковую дверь, входит в дом. А там уже совсем 
тихо, все легли почивать.

- Устроюсь-ка я на ночь здесь, у входа. Обдувай меня, ветерок! - говорит Когими 
и, разостлав циновку, ложится.

Дамы, а их немало, судя по всему, расположились в восточных покоях. 
Девочка-служанка, открывшая дверь, проходит туда же и ложится, а Когими 
некоторое время притворяется спящим, затем, загородив свет ширмой, в 
наступившей полутьме потихоньку впускает Гэндзи.

"Что ждет меня? Как бы не вышло какой беды..." - думает тот, чувствуя себя 
весьма неловко, но покорно следует за своим проводником. Вот, приподняв полу 
занавеса, стоящего у входа в главные покои, он пытается тихонько проникнуть 
туда - среди сонной ночной тишины раздается явственный шелест его платья, хотя, 
казалось бы, сшито оно из самой мягкой ткани...

"Какое счастье, что он наконец забыл меня!" - думает между тем супруга Иё-но 
сукэ, но, увы, навязчиво преследует ее воспоминание о той мгновенным 
сновидением промелькнувшей ночи и ни на миг не удается "безмятежным забыться 
сном" (21). Так, "просыпаюсь ночами, днем смотрю, уныло вздыхая..." (22). Право,
 хоть и не весна теперь... И она долго еще сидит задумавшись.

Госпожа Западных покоев, с которой играли они в "го", заявив: "Я сегодня тоже 
здесь лягу", оживленно болтая, устраивается рядом. Засыпает она быстро - ничто 
ведь не тревожит ее сердца.

Вдруг слышится какой-то шорох, и в воздухе разливается чудесный аромат. 
Приподняв голову, женщина вглядывается сквозь прорези переносного занавеса и 
замечает в темноте отчетливые очертания приближающейся фигуры. Не помня себя от 
страха, она тихонько поднимается с ложа и, накинув на плечи шелковое нижнее 
платье, выскальзывает вон.

Войдя в покои, Гэндзи вздыхает с облегчением: женщина спит одна. Две 
прислужницы расположились ниже, ближе к галерее. Откинув покрывало, Гэндзи 
проскальзывает к спящей и с удивлением замечает, что она гораздо крупнее, чем 
ему показалось в прошлый раз, однако пока еще ни о чем не догадывается. Женщина 
крепко спит, и это тоже кажется ему подозрительным. Постепенно Гэндзи начинает 
прозревать истину, и нетрудно себе представить, сколь велико его замешательство.
 "Какая нелепость! - думает он. - Проснувшись, она сразу поймет, что стала 
жертвой простого недоразумения, и почувствует себя оскорбленной. Но не менее 
глупо, да и тщетно искать теперь ту, ради которой я пришел сюда, тем более что 
она столь явно меня избегает". Впрочем, мысли его тут же принимают иное 
направление: "Коли это та прелестница, которую видел я в огне светильника, что 
же..." Воистину непростительное легкомыслие!

Тут девушка наконец просыпается и, совершенно потерявшись от неожиданности, не 
успевает ни сообразить ничего, ни предпринять. Испуганный вид ее возбуждает 
жалость...

Однако для своего возраста, в котором мало кто бывает сведущ в житейских делах, 
она оказывается весьма искушенной и не обнаруживает чрезмерной робости.

Сначала Гэндзи предполагал не открывать ей своего имени, понимая, что 
впоследствии она непременно стала бы размышлять над обстоятельствами, 
приведшими к их встрече, и наверняка у нее возникли бы подозрения. Не то чтобы 
это представляло опасность для него самого, но ведь та, жестокосердная, так 
страшилась огласки, и Гэндзи, несмотря на обиду, не хотел причинять ей вреда, а 
потому постарался, призвав на помощь все свое красноречие, убедить девушку в 
том, что всякий раз искал в этом доме пристанища для того лишь, чтобы 
встретиться с ней.

Окажись на ее месте женщина проницательная, умудренная опытом, она, несомненно, 
догадалась бы обо всем, но девушка была еще слишком юна, хоть и развита не по 
годам, а потому ей и в голову не пришло усомниться в его сл