ло.

- Стыдись, ты недостоин моего доверия. - И Гэндзи вручил ему новое письмо.

- Тебе, наверное, неизвестно, что я начал встречаться с твоей сестрой гораздо 
раньше, чем этот старец из Иё, - сказал он, - однако, полагая меня человеком 
слишком ветреным и ненадежным, она отвернулась от меня, предпочтя заручиться 
покровительством более важной особы. Так останься со мной хоть ты и будь мне 
сыном. Ведь тому, кто ныне опорой ей служит, не так уж долго предстоит идти по 
жизни.

"Вот оно что... Печально!" - подумал Когими, и Гэндзи невольно за любовался им: 
"Какое милое дитя!" Он не отпускал мальчика ни на шаг и, даже во Дворец 
отправляясь, брал его с собой. Служительницы покоев Высочайшего Ларца31 в доме 
Гэндзи получили распоряжение сшить для Когими полный придворный наряд - словом, 
Гэндзи и в самом деле опекал мальчика, как родного сына.

Между тем Гэндзи продолжал писать к супруге Иё-но сукэ. Она же если и отвечала, 
то крайне сдержанно. "Брат еще мал, - думала она. - Легко может статься, что 
тайна моего сердца просочится наружу и имя мое будет опорочено. Увы, не к лицу 
мне дурная слава... Право, как ж упоительны его речи, я должна помнить о своем 
положении".

Нельзя сказать, чтобы ей удалось изгладить в памяти воспоминания о той ночи, 
когда прекрасное видение явилось перед ней в полумраке; напротив, мысли снова и 
снова возвращались к тому мгновению, и женщина содрогалась от ужаса, 
представляя себе, что могло бы случиться, не прояви она достаточной твердости.

А Гэндзи, беспрестанно помышляя о ней, тосковал и терзался. Ее печальное лицо 
так и стояло перед его мысленным взором, тяжкие вздохи теснили грудь, и не было 
средства рассеять мрачные думы. Разумеется, он мог бы, дав волю своим желаниям, 
попытаться снова проникнуть в ее покои, но вправе ли он подвергать ее такой 
опасности? В доме было слишком много посторонних - подобное безрассудство вряд 
ли осталось бы незамеченным. И Гэндзи лишь томился, не зная, на что решиться.

Он провел несколько дней во Дворце, выжидая, пока расположение запретных 
направлений будет ему благоприятствовать. Затем приказал отвезти его к Левому 
министру, но по дороге неожиданно свернул к Срединной реке. Изумленный 
правитель Кии радостно склонился перед гостем: "О, какая честь моему саду..."

Гэндзи еще днем посвятил в свое намерение Когими, и они обо всем условились. В 
последнее время мальчик всюду сопутствовал своему господину, и никто не 
удивился, когда, уезжая вечером из Дворца, Гэндзи призвал его прежде других.

Супруге Иё-но сукэ было отправлено письмо соответствующего содержания, и могла 
ли она не убедиться в искренности Гэндзи, узнав, к каким уловкам пришлось 
прибегнуть ему, чтобы увидеться с ней? И тем не менее: "Я не должна позволять 
ему приближаться, - в смятении думала она. - После той ночи, промелькнувшей как 
сон, тоска постоянно снедает мое сердце, так стоит ли навлекать на себя еще 
большие беды?" Не допуская и мысли о возможности новой встречи, женщина улучила 
миг, когда Когими ушел к Гэндзи, и сказала дамам:

- Меня смущает, что покои мои оказались в непосредственной близости с покоями 
гостя. Мне нездоровится, и я как раз собиралась попросить кого-нибудь из вас 
размять мне поясницу. Пожалуй, лучше мне перебраться куда-нибудь подальше... - 
В конце концов она устроилась в укромном уголке на переходной галерее, который 
в обычное время занимала дама по прозванию Тюдзё.

Томимый тайным желанием, Гэндзи пораньше отправил своих спутников спать и 
послал к супруге Иё-но сукэ Когими с письмом, но тот не мог ее найти. По всему 
дому разыскивал он сестру и лишь, выйдя на галерею, с трудом обнаружил ее 
убежище. Чуть не плача - "Какое поразительное жестокосердие!" - мальчик осыпал 
сестру упреками:

- Господин опять скажет, что я не стою его доверия. Но его жалобы лишь 
рассердили ее:

- Возможно ли так упорствовать в своем безрассудстве? Ты совсем еще дитя, и не 
годится тебе ходить с подобными поручениями! Объясни своему господину, что, 
испытывая некоторое недомогание, я оставила при себе дам, попросив их растереть 
мне поясницу. Иди же, твое присутствие может показаться подозрительным.

Она говорила весьма уверенно, но про себя думала: "О, когда б не решена была 
еще моя участь, когда б я по-прежнему жила в своем ста