и принимается объяснять:

- Вот тот - младший сын Эмон-но ками. Отец, весьма баловавший его, скончался, 
когда мальчик был совсем еще мал, и вместе со старшей сестрой своей он оказался 
у нас. Способностей он изрядных, да и нрава недурного, помышляю я отдать его во 
Дворец, только вряд ли легко будет это осуществить.

- Какая жалость! Выходит, его сестра вам теперь вместо матушки?

- Да, вы совершенно правы.

- Слишком уж неподходящая для вас мать. Я слышал о ней от Государя, кажется, 
покойный Эмон-но ками прочил ее на придворную службу. Так, помнится, совсем 
недавно Государь изволил интересоваться, что с нею сталось. Воистину, как все 
превратно в мире! - говорит Гэндзи, словно человек, в полной мере жизненным 
опытом умудренный.

- О да, ее брак с моим отцом был для всех большой неожиданностью. Впрочем, как 
вы изволили заметить, мир полон превратностей, особенно когда дело касается 
супружества. Уж здесь-то никогда не приходилось и не приходится рассчитывать на 
постоянство. А судьба женщины особенно зыбка, как это ни печально... - отвечает 
правитель Кии.

- Наверное, ваш отец дорожит своей новой супругой и находится целиком под ее 
властью?

- А как же иначе? Он готов полностью ей подчиниться, чего все мы, в том числе и 
ваш покорный слуга, не одобряем, полагая, что подобное легкомыслие не делает 
ему чести.

- Так или иначе, вам, молодым повесам, он ее вряд ли уступит. Господин Иё-но 
сукэ и сам имеет немало достоинств, к тому же, судя по всему, знает себе цену.

Так беседовали они о том о сем, и вот, улучив миг, Гэндзи спрашивает:

- Но где же она теперь?

- Женщины должны были спуститься в нижние помещения. Но похоже, кое-кто остался 
здесь, - отвечает хозяин.

Наконец захмелевшие гости заснули, расположившись на галерее, и в доме стало 
тихо. Только Гэндзи не мог уснуть и лежал, сокрушаясь о том, что и эту ночь ему 
предстоит провести "в одиночестве праздном" (14). Но вот слух его уловил 
неясный шорох за северной перегородкой: "Верно, там она и скрывается". 
Подстрекаемый любопытством, Гэндзи поднялся и, затаив дыхание, приблизился к 
перегородке. Он услышал голос того самого отрока, о котором они говорили с 
правителем Кии, по-мальчишески ломающийся и вместе с тем довольно приятный 
голос.

- Где же вы? - зовет мальчик.

- Я здесь. Гостя уже устроили почивать? Я боялась, что он окажется слишком 
близко, но, по-видимому, мои опасения были напрасны, - отвечает женщина. Ее 
глуховатый сонный голос очень похож на голос мальчика и, догадавшись: "Это 
сестра его", Гэндзи напрягает слух.

- Гостя поместили в передних покоях. Наконец-то я увидел его своими глазами. 
Молва не обманывает, он и в самом деле прекрасен, - шепчет мальчик.

- Будь сейчас день, я бы тоже постаралась разглядеть его потихоньку, - сонно 
бормочет женщина. Голос ее звучит приглушенно - очевидно, она прикрыла лицо 
рукавом.

"Какая досада! - сетует Гэндзи. - Могла бы по крайней мере еще что-нибудь 
спросить".

- Я лягу здесь. О, как темно! - говорит мальчик, по всей видимости поправляя 
фитиль. Ложе женщины скорее всего расположено в самом дальнем углу за 
перегородкой.

- А где же госпожа Тюдзё? - спрашивает женщина. - В доме словно ни души, 
страшно одной.

Слышно, как откликается одна из устроившихся неподалеку от галереи прислужниц:

- Спустилась в нижние покои умыться. Сказала, что тотчас вернется.

Но вот, кажется, все и уснули. Отодвинув засов, Гэндзи обнаруживает, что с той 
стороны перегородка не заперта. У входа стоит занавес, тусклый огонь 
светильника освещает расставленные повсюду сундуки, похожие на китайские, 
небрежно разбросанные вещи. Переступая через них, Гэндзи проходит внутрь и, 
заметив, что у противоположной стены кто-то лежит, сразу же направляется туда. 
Женщина недовольна, что ее потревожили, но, до тех пор пока Гэндзи не 
откидывает