| |
бить самого государя.
В этот день, после окончания утренней трапезы, все женщины собрались в
покое для придворных дам. Двух дам - Синдайнагон и Гонтюнагон - мы решили
поставить в купальне, у входа, снаружи стояла госпожа Бэтто, в жилых покоях
- госпожа Тюнагон, на галерее - дамы Масимидзу и Сабуро, мы же с госпожой
Хигаси с невинным видом беседовали в самой дальней из комнат, а сами
поджидали: "Государь непременно сюда зайдет!"
Как мы и рассчитывали, государь, ни сном ни духом ни о чем не
догадываясь, в повседневном кафтане и широких шароварах-хакама, вошел в
комнату со словами:
- Отчего это сегодня во дворце не видно ни одной дамы?.. Есть здесь
кто-нибудь?
Госпожа Хигаси только этого и ждала - она сразу набросилась сзади на
государя и обхватила его руками.
- Ох, я пропал! Эй, люди! Сюда, на помощь! - нарочито шутливым тоном
громко закричал государь, но на его зов никто не явился. Хотел было
прибежать дайнагон Моротика, дежуривший в галерее, но там стояла госпожа
Масимидзу; она преградила ему дорогу, говоря:
- Не могу пропустить! На то есть причина! Увидев, что в руках она
держит палку, дайнагон пустился наутек. Тем временем я что было сил ударила
государя мешалкой, и он взмолился:
- Отныне я навсегда закажу мужчинам бить женщин!
Итак, я считала, что таким путем мы удачно отомстили, но вдруг в тот же
день, во время вечерней трапезы, государь, обратившись к дежурившим во
дворце вельможам, сказал:
- Мне исполнилось нынче тридцать три года, но, судя по всему, новый год
оказался для меня злосчастным. Да, сегодня на мою долю выпало ужасное
испытание! Чтобы меня, занимавшего престол императоров, украшенных Десятью
добродетелями, владыку Поднебесной, повелителя десяти тысяч колесниц, меня,
государя, били палкой - такого, пожалуй, даже в древности не случалось!
Отчего же никто из вас не пришел мне на помощь? Или, может быть, вы все тоже
заодно с женщинами?
Услышав эти упреки, вельможи стали наперебой оправдываться.
- Как бы то ни было, - сказал Левый министр6, - такой
дерзкий поступок, как нанесение побоев самому государю, пусть даже поступок
совершен женщиной, все равно тяжкое преступление! Подданный не смеет
наступить даже на тень государя, не то что ударить палкой драгоценное тело!
Это из ряда вон ужасное, неописуемо тяжкое преступление!
- Такой проступок ни в коем случае нельзя искупить легким наказанием! -
в один голос заявили все присутствующие - и дайнагон Сандзе-Бомон, и
дайнагон Дзэнседзи, мой дядя, и дайнагон Санэканэ Сайондзи.
- Но кто же они, эти женщины, совершившие столь тяжкий проступок? Как
их зовут? Назовите нам как можно скорее их имена, и мы обсудим на совете
вельмож, какое наказание им назначить!
- Должна ли вся родня отвечать за преступление, за которое не может
расплатиться один человек? - спросил государь.
- Разумеется! Недаром сказано - "все шестеро родичей!"7
Стало быть, родные тоже в ответе! - наперебой твердили вельможи.
- Хорошо, слушайте! Меня ударила дочь покойного дайнагона Масатады,
внучка Хебуке, дайнагона, племянница дайнагона Дзэнседзи, к тому же он ее
опекун, так что она ему все равно что родная дочь... Иными словами, это
сделала Нидзе, поэтому вина ложится, пожалуй, в первую очередь, на
Дзэнседзи, который доводится ей не только дядей, но и заменяет отца! - с
самым невозмутимым видом объявил государь, и, услышав это, все вельможи
дружно расхохотались.
- Обрекать женщину на ссылку в самом начале года - дело хлопотливое,
непростое, и уж тем паче отправлять в ссылку всю ее родню - чересчур большая
возня ! Нужно срочно назначить выкуп! В древности тоже бывали тому
примеры... - стали тут толковать вельможи, поднялся шум и споры. Тогда я
сказала:
- Вот уж не ожидала! В пятнадцатый день государь так больно бил всех
нас, женщин... Мало того, созвал вельмож и придворных, и все они нас
стегали. Это было обидно, но я смирилась, ибо таким ничтожным созданиям, как
мы, ничего другого не остается... Но госпожа Хигаси сказала мне: "Давай
отомстим за нашу обиду! Ты
|
|
