положение ее было слишком шатким, и у нее попросту не хватало на это духу.

С появлением миссис Сольберг и Анутанеты Новак все усложнилось еще больше. 
По-своему привязанный к Эйлин, Каупервуд и хотел бы быть нежным с женой, — он 
знал, как сильно она его любит, и чувствовал себя виноватым перед ней, — но в 
то же время все больше от нее отдалялся. Он отдалялся от Эйлин или, напротив, 
вновь сближался с нею в зависимости от оживления или затишья, поочередно 
наступавших в его любовных делах, что, впрочем, никак не отражалось на его 
делах банкирских, которым он предавался с неизменной энергией и рвением; Эйлин 
все это замечала и очень тревожилась. Однако при ее безмерной самонадеянности 
ей не верилось, чтобы Каупервуд мог долго оставаться нечувствительным к ее 
красоте, а кроме того, сентиментальное участие, которое она принимала в судьбе 
Гарольда Сольберга и в его душевных терзаниях, не позволяло ей трезво судить об 
истинном положении вещей. И все же в конце концов она начала понимать, что 
любовь Каупервуда идет на убыль. Самое страшное то, что прежние отношения очень 
быстро опошляются, превращаясь в пустую видимость былой любви. Эйлин сразу 
почувствовала фальшь. Она пыталась протестовать.

— Почему ты не целуешь меня так, как прежде? — упрекала она Каупервуда.

Или в другой раз обиженно спрашивала:

— Что с тобой случилось? Вот уже четыре дня, как ты не обращаешь на меня 
никакого внимания.

— Ничего не случилось, — непринужденно отвечал Каупервуд. — Я ничуть не 
изменился и отношусь к тебе по-прежнему. — Он привлекал ее к себе, ласкал, но 
Эйлин оставалась недоверчивой и настороженной.

В душевном состоянии, которое наступает у человека, столкнувшегося с этими 
мучительными и необъяснимыми приливами и отливами любви, очень малую роль 
играют так называемый разум или логика. Нельзя не удивляться, как под напором 
страсти и под воздействием изменившихся условий рушатся те взгляды и теории, 
которыми мы ранее руководствовались в жизни. В ту пору, когда Эйлин пренебрегла 
правами первой жены Каупервуда, как смело толковала она о том, что «ее Фрэнку» 
нужна женщина, которая подходила бы ему по развитию, наклонностям, вкусам; 
теперь же, когда ее одолевал страх, что Фрэнк найдет себе возлюбленную, еще 
более отвечающую его запросам, — хотя Эйлин не представляла себе, кто бы это 
мог быть, — она рассуждала совсем по-другому. Неужели пробил ее час? И его 
влечет к какой-то другой женщине больше, чем к ней? Это было бы ужасно! Что же 
тогда делать? — спрашивала она себя в полной растерянности.

Как-то вечером Эйлин совсем пала духом и даже немножко всплакнула, сама толком 
не зная почему. Порой ей доставляло мстительное наслаждение придумывать, как и 
чем доймет она ту, которая посягнет на ее мужа. А потом она терзалась 
сомнениями. Надо ли открыто объявлять войну, если она убедится, что у Фрэнка 
есть любовница? Эйлин знала, что скорее всего именно так и поступит, но вместе 
с тем понимала, что если Каупервуд к ней охладел и кем-то увлечен всерьез, то 
ничего она этим не добьется. Как все это ужасно! Но что делать? Как вернуть 
Фрэнка? Ведь это сейчас самое главное. Ревнивые расспросы Эйлин заставили 
Каупервуда насторожиться и удвоить свое внимание к ней, — правда, чисто внешне. 
Он по мере сил скрывал чувства, которые волновали его теперь, — восхищение 
Ритой Сольберг, интерес к Антуанете Новак, — и на время преуспел в этом.

Но в конце концов перемена стала слишком очевидной. Эйлин это заметила спустя 
год после их возвращения из Европы. В то время она еще интересовалась 
Сольбергом, хотя ее отношения с ним никогда не заходили дальше легкого флирта. 
Ей, правда, приходило в голову, что Гарольд довольно привлекателен, но разве 
можно его сравнить с Фрэнком? Никогда! И лишь только Эйлин почувствовала, что 
Каупервуд переменился к ней, она сразу опомнилась; а случая с каретой было 
достаточно, чтобы Сольберг и вовсе перестал для нее существовать. С ужасом 
думала она о том, что потерять теперь Каупервуда — это потерять все: его любовь 
— единственное, что у нее осталось, после того как рухнули ее надежды попасть в 
общество. Быть может, из-за этой неудачи Фрэнк и охладел к ней? Да, да, конечно.
 И все же, вспоминая, как он клялся ей в любви, вспоминая свою преданность ему 
в самое тяжелое время, когда он сидел в тюрьме в Филадельфии и все от него 
отшатнулись. Эйлин не верила, что он способен отплатить ей таким предательством.
 Фрэнк может увлечься, но если хорошенько его пристыдить, устроить, наконец, 
сцену, неужели у него хватит совести так мутить ее? Нет, нет, он образумится и 
снова станет так же ласков и нежен, как раньше. Когда Эйлин видела его или 
вообразила, что видела в карете с Антуанетой Новак, ей очень хотелось учинить 
ему допрос, но она пересилила себя и решила сначала последить за ним. Может 
быть, он волочится сразу за несколькими женщинами? Тогда это не так уж страшно. 
Эйлин была обижена, оскорблена в своих лучших чувствах, но не сломлена.



18. СТОЛКНОВЕНИЕ

Рита Сольберг была из тех женщин, все поведение которых и самая манера