— Если бы вы приехали чуть-чуть пораньше, — сказала Беренис, — вы бы застали 
нашего соседа, Артура Тэвистока. Он помогал мне устраиваться. Ему пришлось 
поехать в Лондон, но завтра он опять приедет мне помогать.

— Вот как, — засмеялся Каупервуд, — скажите, какая деловитая хозяйка! 
Заставляет работать гостей! Или здесь уж так принято, что работа считается 
главным развлечением? А меня что заставят делать?

— Бегать по поручениям. У меня столько их накопилось!

— Да ведь я с этого начал свою карьеру!

— Берегитесь, как бы вам не пришлось этим и кончить… Идем, милый, — тихонько 
шепнула она и тут же, подозвав пастуха, передала ему ягненка и взяла Каупервуда 
под руку.

Они пошли по зеленой лужайке к плавучему домику. Там на веранде под тентом был 
сервирован стол. В глубине у открытого окна сидела миссис Картер с книгой в 
руках. Каупервуд весело поздоровался с ней, и Беренис повела его к столу.

— Ну вот, садись и наслаждайся природой! — скомандовала она. — Отдыхай и выкинь 
из головы Лондон и все свои дела.

И она поставила перед ним графин с мятной настойкой — любимый его напиток.

— А теперь хочешь послушать, что я для нас с тобой придумала, если ты будешь 
свободен? Ты как думаешь, будет у тебя время?

— Сколько хочешь, милочка! — отвечал он. — Я все устроил. Мы с тобой вольные 
птицы; Эйлин в Париже, — прибавил он, понизив голос, — и, как она говорила, 
пробудет там по меньшей мере дней десять. Так что же ты такое придумала?

— Мы едем осматривать английские соборы — мама, дочка и ее почтенный опекун, — 
объявила Беренис. — Мне так всегда хотелось побывать в Кентербери, Йорке и в 
Уэльсе! Нет, правда, ты должен выкроить на это время, раз уж мы не можем 
поехать на континент.

— Прекрасная идея! Я, признаться, очень мало знаю Англию и для меня это будет 
большое удовольствие. И мы будем совсем одни, — он сжал ее руку, и Беренис 
поцеловала его в голову.

— Ты не думай, что я здесь сижу и ничего не знаю; о тебе так трезвонят в 
газетах, что и здесь слышно. У нас тут уже известно, что мой достопочтенный 
опекун и есть тот самый знаменитый Каупервуд; Мой агент по доставке мебели так 
прямо и спросил меня: правда ли, что мой опекун и американский миллионер, о 
котором напечатано в «Кроникл», это одно и то же лицо? Мне, разумеется, 
пришлось подтвердить. Но Артур Тэвисток, по-видимому, считает вполне 
естественным, что мой попечитель — такая выдающаяся личность.

Каупервуд усмехнулся.

— А что думает по этому поводу прислуга, этим ты, надеюсь, тоже 
поинтересовалась?

— Разумеется, милый. Это очень неприятно, но ничего не поделаешь. Поэтому мне и 
хочется уехать с тобой куда-нибудь. А теперь, если ты отдохнул, идем-ка, я 
покажу тебе что-то очень интересное.

Она поднялась и с улыбкой поманила Каупервуда за собой.

Они прошли через открытый холл в спальню, и Беренис, подойдя к столу, выдвинула 
ящик и вытащила оттуда две головных щетки с гербами графа Стэйна, 
выгравированными на серебряных спинках, запонку и несколько шпилек.

— Вот если бы по этим шпилькам можно было так же легко узнать, кому они 
принадлежат, как по этим графским щеткам, — перед нами открылся бы целый 
роман! — сказала она лукаво. — Но я, конечно, не выдам тайну благородного лорда.


В это время из-за деревьев, окружавших виллу, раздался звук овечьих бубенцов.

— Вот! — воскликнула она. — Когда услышишь эти колокольчики, где бы ты ни 
находился, не забудь, пожалуйста, это значит — пора идти обедать. Так у нас 
здесь заведено вместо почтительных приглашений дворецкого.

Маршрут экскурсии, задуманной Беренис, проходил к югу от Лондона. Первая 
остановка была намечена в Рочестере, потом в Кентербери. Почтив эту 
божественную поэму, запечатленную в камне, они отправятся в какое-нибудь тихое 
убежище на берегу реки Стур; не в какую-нибудь шумную гостиницу или отель, где 
сразу нарушится скромная, уединенная простота их поэтического паломничества, а