— Доктор, вы один?

И лишь после того как он уверил ее, что пришел один, она отперла дверь.

— Что случилось, Беренис? Что все это значит? — почти резко спросил Джемс, 
вглядываясь в ее побелевшее лицо. — Отчего вы так напуганы?

— Сама не знаю, доктор. — Она вся дрожала от страха. — Это все миссис Каупервуд.
 Я видела ее здесь в холле, когда возвращалась к себе, и она меня видела. У нее 
было такое взбешенное лицо, что я боюсь за Фрэнка. Вы не знаете, она не видела 
его после того, как я ушла? Вдруг она вернулась к нему в номер?

— Ну, разумеется, нет, — сказал Джемс. — Я только что оттуда. Фрэнк цел и 
невредим и ничего с ним не случилось. Но вот что, — он вынул из своего 
чемоданчика несколько маленьких белых пилюль и подал одну Беренис. — Примите-ка 
это и посидите несколько минут молча. Это успокоит ваши нервы, и потом вы мне 
все расскажите.

Он подошел к кушетке и знаком пригласил Беренис сесть рядом. Постепенно она 
стала успокаиваться.

— Теперь послушайте меня, Беренис, — вновь заговорил Джемс. — Я знаю, ваше 
положение здесь не из легких. Я знал это с тех пор, как вы сюда приехали, но 
почему вы именно сейчас так встревожились? Неужели вы думаете, что миссис 
Каупервуд может накинуться на вас?

— О нет, я боюсь не за себя, — отвечала она уже спокойнее. — Я за Фрэнка очень 
боюсь. Ведь он сейчас такой больной, такой слабый и беспомощный. Вдруг она 
скажет или сделает что-нибудь ужасное, ранит его так больно, что ему и жить 
больше не захочется. А ведь он так терпимо, так хорошо относился к ней. И как 
раз сейчас ему так нужна любовь, а не ненависть, он столько для нее сделал, а 
она готова бог знает на что… она может так оскорбить его, что с ним будет новый 
припадок. Он много раз говорил мне, что она, когда ревнует, теряет всякую 
власть над собой.

— Да, я знаю, — сказал Джемс. — Каупервуд — большой человек, но женился он 
очень неудачно, и, говоря откровенно, я все время опасался какого-нибудь 
скандала. Я считал, что вы поступаете безрассудно, живя в одном отеле. Но 
любовь — могучая сила, а я еще в Англии видел, как вы любите друг друга. К тому 
же я знал, да и не я один, что его отношения с миссис Каупервуд оставляют 
желать лучшего. Кстати, вы говорили с ней?

— Нет, ни слова, — ответила Беренис. — Я просто увидела ее, выходя из лифта, а 
она, как только узнала меня, пришла в бешенство — меня даже в дрожь бросило, 
такое у нее было злое лицо. Я подумала, что она способна сделать что-нибудь 
отчаянное, непоправимое. Кроме того, я боялась, как бы она сейчас же не 
вернулась к Фрэнку.

Доктор Джемс посоветовал Беренис не выходить, пока буря не уляжется, — он даст 
ей знать, как идут дела. А главное, пусть она ни слова не говорит о случившемся 
Каупервуду, когда увидит его. Фрэнк слишком серьезно болен, ему не по силам 
такие волнения. Сам же он, терпеливо продолжал Джемс, примет на себя гнев 
миссис Каупервуд и позвонит ей: надо попытаться выяснить, что она намерена 
делать, не собирается ли поднять шум. На этом он распростился с Беренис и 
отправился к себе, чтобы как следует все обдумать.

Однако, прежде чем Джемс успел вызвать Эйлин по телефону, к нему вошла сиделка 
и попросила взглянуть на мистера Каупервуда: он что-то беспокойнее обычного. 
Доктор Джемс тотчас последовал за нею. В самом деле, Каупервуд то и дело 
ворочался с боку на бок, точно ему было неудобно лежать. Джемс спросил, как 
прошла его встреча с Эйлин, и Каупервуд устало ответил:

— Да, по-моему, неплохо. Во всяком случае я переговорил с нею обо всех наиболее 
важных делах. Но знаете, Джемс, я почему-то очень устал. Я совсем выдохся — 
разговор был длинный…

— Так я и знал. В следующий раз не говорите так долго. А теперь вот вам, 
примите-ка. Это поможет вам успокоиться и отдохнуть немножко. — И доктор Джемс 
протянул Каупервуду стакан воды и порошок.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Джемс, когда Каупервуд проглотил порошок.

— Я загляну к вам попозже, днем.

Затем он вернулся к себе и позвонил Эйлин, которая уже была дома. Услышав от 
горничной его имя, она тотчас подошла к телефону. Джемс самым любезным тоном 
сказал ей, что хочет узнать, как прошла ее встреча с мужем, и спросил, не может 
ли он быть ей чем-нибудь полезен.

— Да, доктор Джемс, — громко, со злостью заговорила Эйлин, — вы можете оказать