Это произошло на вечере, который Толлифер устроил в студии одного из своих 
друзей по случаю возвращения в Париж; Мэриголд, выпив больше, чем следовало, и 
заметив, как весело Эйлин флиртует с Толлифером, внезапно перешла в наступление.


— Если бы вы знали о вашем приятеле столько, сколько знаю я, вы, пожалуй, не 
стали бы таскать его повсюду за собой, — сказала она с язвительной усмешкой.

— Вам хочется сказать мне что-то неприятное, — спросила Эйлин, — так почему же 
не сказать этого прямо? К чему намеки и недомолвки? Или это в вас говорит 
ревность?

— Ревность?! Мне ревновать Толлифера к вам?! Нет, я просто знаю, почему он к 
вам так внимателен, вот и все!

— К чему это вы клоните? — гневно воскликнула Эйлин, пораженная этим 
неожиданным заявлением. — Говорите прямо, в чем дело! Или поищите для своей 
ревности какой-нибудь другой объект.

— Ревность?! Вот глупости! Вам, конечно, и в голову не приходило, что этот ваш 
усердный поклонник ходит за вами по пятам вовсе не ради ваших прекрасных глаз. 
Да и откуда, по-вашему, у него столько денег, чтобы тратить на ваши 
развлечения? Я знакома с ним много лет, и у него, как вам должно быть известно, 
никогда не было ни гроша.

— Нет, мне это неизвестно. А дальше что?

— Спросите мистера Толлифера, а еще лучше — вашего супруга. Он уж наверно может 
просветить вас на этот счет, — заключила Мэриголд и поспешно отошла от Эйлин.

Не на шутку взволнованная этим разговором, Эйлин тотчас вышла из комнаты, взяла 
накидку и вернулась к себе в номер. Разговор с Мэриголд не выходил у нее из 
головы. Толлифер! Как внезапно, как решительно ворвался он в ее жизнь! Ни гроша 
в кармане, а тратит так много! И с чего бы это Каупервуду так поощрять дружбу 
между ними? Он ведь даже приезжал в Париж на званый вечер, который они 
устраивали с Толлифером… И вдруг то самое страшное, что таилось в намеках 
Мэриголд, как ножом резнуло Эйлин: муж пользовался услугами этого человека, 
чтобы убрать ее с дороги! Она должна докопаться до истины, она должна знать.

Не прошло и часа, как Толлифер, заметив исчезновение Эйлин, позвонил ей по 
телефону, и она потребовала, чтобы он сейчас же к ней пришел: ей нужно 
немедленно с ним поговорить. Едва он вошел, грянула буря. Чья это была затея, 
чтобы он пригласил ее в Париж, оказывал ей столько внимания, тратил на нее 
столько денег? Кто это придумал — ее муж или он сам?

— Что за вздор! — запротестовал Толлифер. — Чего ради я стал бы тратить на вас 
деньги, если бы вы мне не нравились?

— Но я слышала, что у вас нет собственных средств и никогда их не было, — 
возразила Эйлин. — Да и вообще, чем вы, собственно, зарабатываете деньги? 
Служите на побегушках у тех, кто может тратить все свое время на развлечения и 
не желает заботиться о всяких обременительных мелочах?

Это оскорбление поразило Толлифера в самое сердце: Эйлин ставит его на одну 
доску с прислугой!

— Это неправда, — еле слышно сказал он.

Но что-то в его тоне заставило Эйлин усомниться в искренности этих слов, и гнев 
ее вспыхнул с новой силой. Подумать только, чтобы человек мог так низко пасть! 
И она, жена Фрэнка Алджернона Каупервуда, по воле своего коварного мужа стала 
жертвой таких интриг! Теперь все знают, что она — нелюбимая жена, до того 
постылая и ненавистная, что муж вынужден нанимать кого-то, лишь бы отделаться 
от нее.

Но подождите! Вот сейчас, не сходя с места, или уж в крайнем случае завтра, она 
отплатит этому паразиту и обманщику, а заодно и своему супругу! Она не позволит,
 чтобы с нею так обращались! Какой позор! Нет, она этого не потерпит. Сейчас же,
 сию минуту она выставит этого Толлифера за дверь. А Каупервуду телеграфирует, 
что ей известны его интриги и что она больше знать его не желает! Она 
возвращается в Нью-Йорк и будет жить в своем доме, а если он попытается 
последовать за нею, она подаст на него в суд и разоблачит в газетах. Наконец-то 
она раз и навсегда избавится от этого негодяя, от этого лжеца и изменника!

— Уходите! — крикнула она Толлиферу. — Довольно с меня ваших услуг. Я сейчас же 
возвращаюсь в Нью-Йорк, и попробуйте только еще когда-нибудь попасться мне на 
глаза или надоедать мне. Уж я позабочусь, чтобы все узнали, что вы собой 
представляете! Отправляйтесь к мистеру Каупервуду — может быть, он найдет для 
вас более пристойное занятие!