Молленхауэр и мистер Симпсон. А какой у него красивый дом, какая прекрасная 
контора! Но главное: его спокойная целеустремленность уравновешивала мятущуюся 
в ней силу.

Итак, Эйлин с сестрой получили приглашение, а папаше и мамаше Батлер в самой 
деликатной форме дали понять, что бал по окончании приема устраивается 
преимущественно для молодежи.

К Каупервудам съехалось множество народу. Гостей то и дело представляли друг 
другу. Хозяева с должной скромностью объясняли, как удалось Элсуорту разрешить 
стоявшие перед ним трудные задачи. Общество прогуливалось по крытой галерее и 
рассматривало оба дома. Многие из приглашенных были давно знакомы между собой. 
Они мило беседовали в библиотеках и столовых. Кто-то острил, кто-то похлопывал 
по плечу приятеля, в другой группе рассказывали забавные анекдоты, а когда день 
сменился вечером, гости разъехались по домам.

Эйлин в костюме из синего шелка с бархатной пелеринкой такого же цвета и 
замысловатой отделкой из складочек и рюшей имела большой успех. Синяя бархатная 
шляпа с высокой тульей, украшенная темно-красной искусственной орхидеей, 
придавала ей несколько необычный и задорный вид. Ее рыжевато-золотистые волосы 
были уложены под шляпой в огромный шиньон, а один локон ниспадал на плечо. 
Эйлин от природы вовсе не была такой вызывающе смелой, какой она казалась, но 
ей нравилось, чтобы люди именно так думали о ней.

— Вы сегодня изумительны, — сказал Каупервуд, когда она проходила мимо.

— Вечером я буду еще лучше! — последовал ответ.

Легкой, горделивой походкой она прошла в столовую и скрылась за дверью. Нора с 
матерью задержались, разговаривая с миссис Каупервуд.

— Ах, до чего же у вас красиво! — восхищалась миссис Батлер. — Уж и счастливы 
вы будете здесь, помяните мое слово! Когда мой Эдди купил дом, где мы сейчас 
живем, я так и выложила ему напрямик: «Знаешь, Эдди, этот дом уж больно хорош 
для нас, ей-богу!» А как вы думаете, что он мне ответил? «Нора, — говорит, — ни 
на этом, ни на том свете нет ничего слишком хорошего для тебя!» Сказал — и чмок 
меня в губы! Вы только подумайте, такой верзила, а ведет себя, как малый 
ребенок!

— По-моему, это премило, миссис Батлер, — отозвалась миссис Каупервуд, нервно 
оглядываясь, как бы их кто-нибудь не услышал.

— Мама очень любит рассказывать такие истории, — вмешалась Нора. — Пойдем, мама,
 посмотрим столовую!

— Ну, дай вам бог счастья в новом доме. Я вот всю жизнь была счастлива в своем. 
И вам того же желаю, ото всей души!

И миссис Батлер, добродушно улыбаясь, вперевалочку вышла из комнаты.

Между семью и восемью часами вечера Каупервуды наспех пообедали в семейном 
кругу.

В девять снова начали съезжаться гости, но теперь это была яркая и пестрая 
толпа: девушки в сиреневых, кремовых, розовых и серебристо-серых платьях 
торопливо сбрасывали кружевные шали и просторные доломаны на руки кавалеров, 
одетых в строгие черные костюмы. На холодной улице то и дело хлопали дверцы 
подъезжавших экипажей. Миссис Каупервуд с мужем и Анна встречали гостей у двери 
зала, а старые Каупервуды с сыновьями Джозефом и Эдвардом приветствовали их на 
другом его конце. Лилиан выглядела очаровательной в платье цвета «увядающей 
розы» со шлейфом и глубоким четырехугольным вырезом на шее, из-под которого 
выглядывала прелестная кружевная блузка. Ее лицо и фигура все еще были красивы, 
но она уже утратила ту свежесть и нежность, которые несколько лет назад пленили 
Фрэнка. Анна Каупервуд не была хороша собой, хотя ее нельзя было назвать и 
некрасивой — маленькая, смуглая, со вздернутым носиком и живыми черными глазами.
 Лицо ее выражало независимость, настойчивость, ум и — увы — несколько 
заносчивое отношение к людям. Одета она была с большим вкусом. Черное платье, 
усыпанное сверкающими блесткам», очень шло к ней, несмотря на ее смуглую кожу, 
так же как и красная роза в волосах. У Анны были нежные, приятно округлые руки 
и плечи. Лукавые глаза, бойкие манеры, остроумие и находчивость в разговоре 
придавали ей известную обаятельность, хотя, как она сама говаривала, все это 
было ни к чему: «Мужчинам нравятся куклы!»

Вместе со всей этой толпой молодежи явились и сестры Батлер — Эйлин и Нора. 
Эйлин сбросила на руки своему брату Оуэну тонкую шаль из черных кружев и черный 
шелковый доломан. Нору сопровождал Кэлем — стройный, подтянутый, улыбающийся 
молодой ирландец, весь вид которого говорил о том, что он способен сделать 
отличную карьеру. На Норе было еще сравнительно короткое, едва закрывавшее 
щиколотки воздушное платье из белого шелка с бледно-сиреневым узором и 
крохотными, сиреневыми же, бантиками на кружевных воланах кринолина. Широкая