удивительной чистоты и внутреннего величия этой личности.

— Вот настоящий человек! — говорил себе Фрэнк. — Какая необыкновенная натура! — 
Каждый жест президента поражал его. Глядя, как Линкольн садится в экипаж, он 
думал: «Так вот он, этот сокрушитель устоев, этот бывший провинциальный 
адвокат! Ну что ж, в критические дни судьба избрала достойнейшего».

Образ Линкольна еще долго стоял перед глазами Фрэнка, и за время войны его 
мысли неоднократно возвращались к этому исключительному человеку. Он был 
убежден, что ему посчастливилось видеть одного из истинно великих мира сего. 
Война и государственная деятельность не привлекали Фрэнка, но он знал, как 
важно порой и то и другое.



11

Во время войны и после того, как стало очевидным, что это война затяжная, 
Каупервуду представилась возможность проявить свои способности финансиста в 
действительно крупном деле. Вся страна, штат, город испытывали в этот период 
острую нужду в деньгах. В июле 1861 года конгресс утвердил выпуск внутреннего 
займа на пятьдесят миллионов долларов в виде облигаций, подлежащих погашению в 
течение двадцати лет и приносящих держателям до семи процентов годовых; штат, в 
свою очередь, приблизительно на тех же условиях санкционировал выпуск займа на 
три миллиона. Реализацию первого займа производили бостонские, нью-йоркские и 
филадельфийские финансисты, второго — только филадельфийские. Каупервуд не 
принимал в этом участия. Он был еще недостаточно известен. В газетах он читал о 
заседаниях, на которых финансовые заправилы, знакомые ему лично или только по 
имени, «обсуждали наиболее целесообразные мероприятия по оказанию помощи стране 
или штату». Фрэнка они не приглашали. Меж тем он всей душой жаждал быть среди 
них. Он уже понял в то время, что для успеха дела часто бывает достаточно 
одного слова богатого человека, не надо ни денег, ни гарантий, ни конкретного 
обеспечения — ничего, только его слово. Если ходили слухи, что за кулисами 
какого-нибудь дела скрываются «Дрексель и Кь», «Джей Кук и Кь» или «Гулд и 
Фиск», — оно уже считалось надежным! Джей Кук, молодой филадельфиец, провел 
замечательную операцию: он взял на себя, в компании с Дрекселем, реализацию 
выпущенного штатом займа и распродал его по номиналу. По общему мнению, заем 
мог быть распространен лишь по цене девяносто долларов за сто. Кук с этим 
мнением не согласился. Он считал, что гордость за свой штат и патриотизм 
граждан помогут реализации займа среди мелких банков и частных лиц, так что 
сумма подписки перекроет, возможно даже с избытком, сумму выпуска. Дальнейшие 
события подтвердили правильность расчетов Кука, и это упрочило его деловую 
репутацию. Каупервуду очень хотелось сделать что-либо подобное, но он был 
достаточно практичен, чтобы не испытывать зависти к Куку, — он всегда исходил 
из фактов и реальных возможностей.

Его время пришло через полгода, когда выяснилось, что Пенсильвании понадобится 
куда больше денег. Солдат, выставленных штатом по разверстке, нужно было 
обмундировать и содержать. Кроме того, необходимо было провести ряд оборонных 
мероприятий и вдобавок еще пополнить казну. Законодательное собрание после 
долгих обсуждений наконец разрешило выпуск внутреннего займа на сумму в 
двадцать три миллиона долларов. В финансовых кругах оживленно обсуждался вопрос 
о том, кому будет поручена реализация займа, — в первую очередь называли 
компании Дрекселя и Джея Кука.

Каупервуд много думал над этим. Если бы ему добиться полномочий на реализацию 
части этого огромного займа, — едва ли он в состоянии был бы взять его на себя 
целиком, у него еще не было достаточных связей, — он значительно повысил бы 
свою репутацию биржевого маклера и в то же время у него очистилось бы немало 
денег. Какую же сумму он может взять на себя? Вот в чем вопрос. Кто станет 
приобретать у него облигации? Отцовский банк? Весьма вероятно. «Уотермен и Кь»? 
На небольшую сумму! Судья Китчен? Незначительную часть! Компания «Милс-Дэвид»? 
Да! Он стал перебирать в памяти предприятия и частных лиц, которые по тем или 
иным соображениям — из побуждений личной дружбы, в силу покладистого характера, 
признательности за услуги в прошлом и так далее — подписались бы через него на 
какое-то количество этих семипроцентных облигаций. Фрэнк подытожил свои 
возможности и обнаружил, что после некоторой предварительной «обработки» он, по 
всей вероятности, мог бы разместить облигаций на один миллион долларов, если бы 
влиятельные политические деятели Филадельфии поспособствовали предоставлению 
ему этой доли займа.

Наибольшие надежды Фрэнк возлагал на некоего Эдварда Мэлию Батлера, у которого 
были не бросающиеся в глаза, но весьма солидные связи в политическом мире. 
Батлер был подрядчиком, производившим работы по прокладке канализационных труб 
и водопроводов, по сооружению фундаментов, мощению улиц и т.д. В давно 
прошедшие дни, задолго до того как Каупервуд познакомился с ним, Батлер на свой 
страх и риск брал подряды на вывоз мусора. Город в то время еще не знал 
систематизированной уборки улиц, тем более на окраинах и в некоторых старых, 
населенных беднотою районах. Эдвард Батлер, тогда молодой бедняк-ирландец, 
начал с того, что бесплатно сгребал и убирал отбросы, которые шли на корм его