побоища, погромы. Погром Фрэнк видел однажды собственными глазами. Он 
возвращался из школы, когда толпа напала на редакцию газеты «Паблик леджер». 
Отец объяснил ему, что послужило тому причиной. Страсти разгорелись из-за рабов.
 Да, да, конечно! Одни люди живут за счет других. Рабы — они ведь тоже люди. 
Из-за этого-то и царило в те времена такое возбуждение. Одни люди убивали 
других людей — чернокожих.

Фрэнк вернулся домой, весьма довольный сделанными им выводами.

— Мама! — крикнул он, едва переступив порог. — Наконец-то он ее прикончил!

— Кто? Кого? — в изумлении спросила мать. — Ступай-ка мыть руки.

— Да омар, про которого я вам с папой рассказывал. Прикончил каракатицу.

— Какая жалость! Но что тут интересного? Живее мой руки!

— Ого, такую штуку не часто приходится видеть! Я, например, видел это в первый 
раз.

Он вышел во двор, где была водопроводная колонка и рядом с нею врытый в землю 
столик, на котором стояли ведро с водой и блестящий жестяной таз. Фрэнк вымыл 
лицо и руки.

— Папа, — обратился он к отцу после ужина, — помнишь, я тебе рассказывал про 
каракатицу?

— Помню.

— Ну так вот — ее уже нет. Омар ее сожрал.

— Скажи на милость! — равнодушно отозвался отец, продолжая читать газету.

Но Фрэнк еще долгие месяцы размышлял над виденным, над жизнью, с которой он 
столкнулся, ибо его уже начинал занимать вопрос, кем он будет и как сложится 
его судьба. Наблюдая за отцом, считавшим деньги, он решил, что привлекательнее 
всего банковское дело. А Третья улица, где служил его отец, казалась ему самой 
красивой, самой замечательной улицей в мире.



2

Детство Фрэнка Алджернона Каупервуда протекало среди семейного уюта и 
благополучия. Батнвуд-стрит, улица, где он прожил до десяти лет, пришлась бы по 
душе любому мальчику. В основном она была застроена двухэтажными особнячками из 
красного кирпича с низкими ступеньками из белого мрамора и такими же 
наличниками на дверях и окнах. Вдоль улицы были густо посажены деревья. 
Мостовая, выложенная крупным округленным булыжником, после дождя блестела 
чистотой, а от красных кирпичных тротуаров, всегда чуть-чуть сыроватых, веяло 
прохладой. Позади каждого домика имелся двор, поросший деревьями, так как 
земельные участки здесь тянулись футов на сто в ширину, дома же были выдвинуты 
близко к мостовой, и за ними оставалось много свободного пространства.

Отец и мать Каупервуды, люди достаточно простодушные и отзывчивые, умели 
радоваться и веселиться вместе со своими детьми. Поэтому ко времени, когда отец 
решил перебраться в новый дом на Нью-Маркет-стрит, семья, в которой после 
рождения Фрэнка каждые два-три года прибавлялось по ребенку, пока детей не 
стало четверо, представляла собой оживленный маленький мирок. С тех пор как 
Генри Уортингтон Каупервуд стал занимать более ответственный пост, его связи 
непрерывно ширились, и он мало-помалу сделался видной персоной. Он свел 
знакомство со многими крупнейшими вкладчиками своего банка, а так как по делам 
службы ему приходилось бывать и в других банкирских домах, то его стали считать 
«своим» и в Банке Соединенных Штатов и у Дрекселей, Эдвардов и многих других. 
Биржевые маклеры знали его как представителя крепкой финансовой организации, и 
он повсюду слыл человеком если и не блестящего ума, то в высшей степени честным 
и добропорядочным дельцом.

Юный Каупервуд все больше вникал в детали отцовских занятий. По субботам ему 
частенько разрешалось приходить в банк, и он с огромным интересом наблюдал, как 
производятся маклерские операции и как ловко обмениваются всевозможные бумаги. 
Ему хотелось знать, откуда берутся все эти ценности, для чего клиенты 
обращаются в банк за учетом векселей, почему банк такой учет производит и что 
люди делают с полученными деньгами. Отец, довольный, что сын интересуется его 
делом, охотно давал ему объяснения, так что Фрэнк в очень раннем возрасте — 
между десятью и пятнадцатью годами — уже составил себе довольно полное 
представление о финансовой системе Америки, знал, что такое банк штата и в чем 
его отличие от Национального, чем занимаются маклеры, что такое акции и почему 
их курс постоянно колеблется. Он начал уяснять себе значение денег как средства 
обмена и понял, что всякая стоимость исчисляется в зависимости от основной