Он тотчас же отошел от нее, боясь длить эти мгновения.

— Прощай, Лилиан, — мягко и дружелюбно обратился он к жене. — Я, вероятно, еще 
вернусь через несколько дней. Меня отпустят в суд для разбора кое-каких дел.

Сестре Фрэнк сказал:

— Прощай, Анна. Не позволяй им слишком убиваться.

— Увидимся после, — коротко объявил он отцу и братьям, а затем, как всегда 
подтянутый и элегантный, быстро спустился в приемную, где его уже дожидался 
Стеджер, и они вместе вышли.

Жгучая тоска охватила всю семью, когда за ним захлопнулась дверь. Они не 
расходились еще несколько минут. Мать тихо плакала, у отца был такой вид, точно 
он потерял все на свете, но старик бодрился и всячески старался держать себя в 
руках. Анна уговаривала Лилиан собраться с духом, а та, не зная, что думать, на 
что надеяться, все пыталась проникнуть мыслью в будущее. Солнце, недавно еще 
столь ярко сиявшее над их домом, закатилось.



52

В тюрьме Каупервуда приветливо встретил Джесперс, обрадованный, что все сошло 
гладко и его репутация осталась незапятнанной. Поскольку в суде на повестке дня 
стояло несколько дел, они решили отправиться туда не раньше десяти часов. Снова 
появился Эдди Зандерс, которому было поручено доставить Каупервуда к судье 
Пейдерсону, а затем в исправительную тюрьму. Ему же были вручены для передачи 
начальнику тюрьмы все относившиеся к делу бумаги.

— Вам, я полагаю, известно, что Стинер тоже здесь, — по секрету сообщил 
Стеджеру шериф Джесперс. — У него теперь нет ни цента за душой, но я все же 
устроил ему отдельную камеру. Мне не хотелось сажать такого человека в общую.

Джесперс явно сочувствовал Стинеру.

— Правильно, я очень рад за него, — подавляя улыбку, отвечал Стеджер.

— Насколько я понимаю, мистеру Каупервуду было бы неприятно встретиться здесь 
со Стинером, потому я и принял все меры, чтобы избежать этого. Джордж только 
что ушел отсюда с другим моим помощником.

— Очень хорошо. Это весьма предусмотрительно с вашей стороны, — снова одобрил 
его Стеджер.

Шериф вел себя тактично, и Стеджер был рад за Каупервуда. По-видимому, у 
Джесперса и Стинера установились самые дружеские отношения, несмотря на 
растерянность и безденежье бывшего казначея. Каупервуд и сопровождавшие его 
пошли пешком, так как до суда было недалеко, и по дороге все время говорили о 
пустяках, сознательно обходя серьезные вопросы.

— Все складывается не так уж плохо, — заметил Эдвард отцу. — Стеджер убежден, 
что через год или даже раньше губернатор помилует Стинера, а тогда он неизбежно 
должен будет выпустить и Фрэнка.

Старый Каупервуд бесчисленное множество раз слышал такие рассуждения, но ему не 
надоедало слушать их вновь и вновь. Эти слова успокаивали его, как колыбельная 
песенка младенца. Снег, покрывавший землю и в этом году словно не желавший 
таять, распогодившийся день, ясный и солнечный, надежда, что в суде соберется 
не слишком много публики, — все это, казалось, очень занимало Каупервудов — 
отца и обоих братьев. Старик, чтобы хоть немного облегчить тяжесть, давившую 
ему душу, даже заговорил о воробьях, дравшихся из-за хлебной корки, и подивился 
их способности переносить зимний холод. Каупервуд, который шел впереди со 
Стеджером и Зандерсом, беседовал с адвокатом о судебных разбирательствах, 
предстоявших в связи с делами его конторы, и о том, что необходимо предпринять 
в связи с этим.

По приходе в здание суда Каупервуда снова ввели в ту же маленькую караульню, 
где он несколько недель назад ожидал вердикта присяжных.

Старый Каупервуд с обоими сыновьями заняли места в зале заседаний. Эдди Зандерс 
остался при вверенном ему подсудимом; тут же находился и Стинер с другим 
помощником шерифа, неким Уилкерсоном, но и он и Каупервуд делали вид, будто не 
замечают друг друга. Фрэнк, собственно, не прочь был заговорить со своим бывшим 
компаньоном, но видел, что Стинер робеет и стыдится, поэтому оба безмолвно 
сидели, каждый в своем углу. После сорокаминутного томительного ожидания дверь, 
которая вела в зал, отворилась и вошел судебный пристав.