любви?

По пути в центр города Батлер со всей быстротой, доступной его недюжинному, но 
медлительному и до некоторой степени примитивному уму, перебирал все возможные 
последствия этого внезапного, прискорбного и тревожного открытия. Почему 
Каупервуд не довольствуется своей женой? Зачем ему понадобилось проникнуть в 
его, Батлера, дом и там завязать эту недостойную, тайную связь? В какой мере 
повинна здесь Эйлин? Она отнюдь не глупа и должна бы отдавать себе отчет в 
своих поступках. Кроме того, она добрая католичка, во всяком случае по 
воспитанию. Все эти годы она ходила к исповеди и причащалась. Правда, в 
последнее время Батлер стал замечать, что она не очень ревностно посещает 
церковь и порою изыскивает предлоги, чтобы в воскресенье остаться дома, но ведь,
 как правило, она все же ездит туда. А теперь, теперь… Тут мысли Батлера 
заходили в тупик, он снова возвращался к самому главному, и все начиналось 
сначала.

Медленно поднялся он по лестнице к себе в контору, сел за стол и опять стал 
думать, думать. Пробило десять часов, затем одиннадцать. Сын несколько раз 
обращался к нему с деловыми вопросами, но, убедившись, что отец в мрачном 
настроении, оставил его в покое. Пробило двенадцать, затем час, а Батлер 
по-прежнему сидел и думал, когда ему вдруг доложили о Каупервуде.

Не застав Батлера дома и не найдя там Эйлин, Каупервуд поспешил к нему в 
контору. В том же здании находилось управление нескольких линий конных железных 
дорог, крупнейшим акционером которых он был. Контора, как обычно, была 
разгорожена на помещения для бухгалтеров и счетоводов, дорожных смотрителей, 
кассира и так далее. Оуэн Батлер и его отец занимали в самой глубине ее 
маленькие, но изящно обставленные кабинеты; там вершились все важнейшие дела.

По дороге Каупервуда — в силу странного предчувствия, так часто возникающего у 
человека перед бедой, — неотступно преследовала мысль об Эйлин. Он думал о 
необычных узах, связывавших его с нею, и о том, что сейчас он спешит за помощью 
к ее отцу! Тяжелое чувство охватило его, когда он поднимался по лестнице, но он,
 естественно, не придал ему значения. С первого же взгляда на Батлера ему стало 
ясно, что произошло неладное. Батлер не приветствовал его, как обычно, смотрел 
исподлобья, и на лице его была написана такая суровость, какой Каупервуд у него 
никогда раньше не видел. Он сразу понял, что дело тут не в одном только 
нежелании Батлера оказать ему помощь, оставив свой вклад невостребованным. Что 
же случилось? Эйлин? Должно быть, так. Кто-то донес на них. Верно, их видели 
вместе. Ну и что же? Это еще ничего не доказывает. Он ни словом не выдаст себя. 
Но вклад Батлер, несомненно, потребует обратно. Что же касается дополнительного 
займа, то и без разговоров ясно, что на нем надо поставить крест.

— Я зашел узнать, что вы надумали с вашим вкладом, мистер Батлер, — прямо и как 
всегда непринужденно произнес Каупервуд.

Ни по его поведению, ни по выражению его лица нельзя было предположить, что он 
что-то заметил.

Батлер — они были одни в кабинете — в упор смотрел на него из-под косматых 
бровей.

— Мне нужны мои деньги, — отрывисто и угрюмо произнес он.

При виде этого развязного лицемера, погубившего честь его Эйлин, в груди 
Батлера вспыхнула ярость, какой он уже давно не испытывал, и старик впился 
глазами в своего посетителя.

— Судя по тому, как развернулись события, я и полагал, что вы потребуете свои 
деньги, — спокойно, без дрожи в голосе отвечал Каупервуд.

— Все рушится, насколько я понимаю.

— Да, все рушится и, думаю, не скоро придет в порядок. Деньги понадобятся мне 
сегодня же. Я не могу ждать.

— Хорошо, — сказал Каупервуд, ясно чувствовавший всю шаткость своего положения.

Старик был не в духе. По тем или иным причинам присутствие Каупервуда 
раздражало, более того — оскорбляло его. Каупервуд уже не сомневался, что все 
дело в Эйлин, что Батлер знает что-то или по крайней мере подозревает. Надо 
сделать вид, будто дела заставляют его торопиться, и положить конец этому 
разговору.

— Весьма сожалею, — сказал он. — Я надеялся на отсрочку, но ничего не поделаешь.
 Деньги будут вам приготовлены. Я немедленно пришлю их.

Он повернулся и быстро пошел к двери.

Батлер встал. Он думал, что все будет по-другому. Он собирался разоблачить