|
любви?
По пути в центр города Батлер со всей быстротой, доступной его недюжинному, но
медлительному и до некоторой степени примитивному уму, перебирал все возможные
последствия этого внезапного, прискорбного и тревожного открытия. Почему
Каупервуд не довольствуется своей женой? Зачем ему понадобилось проникнуть в
его, Батлера, дом и там завязать эту недостойную, тайную связь? В какой мере
повинна здесь Эйлин? Она отнюдь не глупа и должна бы отдавать себе отчет в
своих поступках. Кроме того, она добрая католичка, во всяком случае по
воспитанию. Все эти годы она ходила к исповеди и причащалась. Правда, в
последнее время Батлер стал замечать, что она не очень ревностно посещает
церковь и порою изыскивает предлоги, чтобы в воскресенье остаться дома, но ведь,
как правило, она все же ездит туда. А теперь, теперь… Тут мысли Батлера
заходили в тупик, он снова возвращался к самому главному, и все начиналось
сначала.
Медленно поднялся он по лестнице к себе в контору, сел за стол и опять стал
думать, думать. Пробило десять часов, затем одиннадцать. Сын несколько раз
обращался к нему с деловыми вопросами, но, убедившись, что отец в мрачном
настроении, оставил его в покое. Пробило двенадцать, затем час, а Батлер
по-прежнему сидел и думал, когда ему вдруг доложили о Каупервуде.
Не застав Батлера дома и не найдя там Эйлин, Каупервуд поспешил к нему в
контору. В том же здании находилось управление нескольких линий конных железных
дорог, крупнейшим акционером которых он был. Контора, как обычно, была
разгорожена на помещения для бухгалтеров и счетоводов, дорожных смотрителей,
кассира и так далее. Оуэн Батлер и его отец занимали в самой глубине ее
маленькие, но изящно обставленные кабинеты; там вершились все важнейшие дела.
По дороге Каупервуда — в силу странного предчувствия, так часто возникающего у
человека перед бедой, — неотступно преследовала мысль об Эйлин. Он думал о
необычных узах, связывавших его с нею, и о том, что сейчас он спешит за помощью
к ее отцу! Тяжелое чувство охватило его, когда он поднимался по лестнице, но он,
естественно, не придал ему значения. С первого же взгляда на Батлера ему стало
ясно, что произошло неладное. Батлер не приветствовал его, как обычно, смотрел
исподлобья, и на лице его была написана такая суровость, какой Каупервуд у него
никогда раньше не видел. Он сразу понял, что дело тут не в одном только
нежелании Батлера оказать ему помощь, оставив свой вклад невостребованным. Что
же случилось? Эйлин? Должно быть, так. Кто-то донес на них. Верно, их видели
вместе. Ну и что же? Это еще ничего не доказывает. Он ни словом не выдаст себя.
Но вклад Батлер, несомненно, потребует обратно. Что же касается дополнительного
займа, то и без разговоров ясно, что на нем надо поставить крест.
— Я зашел узнать, что вы надумали с вашим вкладом, мистер Батлер, — прямо и как
всегда непринужденно произнес Каупервуд.
Ни по его поведению, ни по выражению его лица нельзя было предположить, что он
что-то заметил.
Батлер — они были одни в кабинете — в упор смотрел на него из-под косматых
бровей.
— Мне нужны мои деньги, — отрывисто и угрюмо произнес он.
При виде этого развязного лицемера, погубившего честь его Эйлин, в груди
Батлера вспыхнула ярость, какой он уже давно не испытывал, и старик впился
глазами в своего посетителя.
— Судя по тому, как развернулись события, я и полагал, что вы потребуете свои
деньги, — спокойно, без дрожи в голосе отвечал Каупервуд.
— Все рушится, насколько я понимаю.
— Да, все рушится и, думаю, не скоро придет в порядок. Деньги понадобятся мне
сегодня же. Я не могу ждать.
— Хорошо, — сказал Каупервуд, ясно чувствовавший всю шаткость своего положения.
Старик был не в духе. По тем или иным причинам присутствие Каупервуда
раздражало, более того — оскорбляло его. Каупервуд уже не сомневался, что все
дело в Эйлин, что Батлер знает что-то или по крайней мере подозревает. Надо
сделать вид, будто дела заставляют его торопиться, и положить конец этому
разговору.
— Весьма сожалею, — сказал он. — Я надеялся на отсрочку, но ничего не поделаешь.
Деньги будут вам приготовлены. Я немедленно пришлю их.
Он повернулся и быстро пошел к двери.
Батлер встал. Он думал, что все будет по-другому. Он собирался разоблачить
|
|