— Великолепная работа, друг мой, — ответил он радостно. — С такой картой можно 
до Сно-та-эй с закрытыми глазами добраться. Миль Грасиас.
— Ну хватит! — нервно рявкнул Микки Тиббс. — Пора с этим завязывать, Пелон?
— С «этим»? — повторил Маккенна, чувствуя, как скальп съеживается на макушке.
— А, да, — извиняясь, проговорил бандит. — Я совсем забыл упомянуть, что 
заключил договор с Микки: убить тебя и девчонку.
Все увидели, как под серапе зашевелился длинноствольный кольт. У Маккенны 
вырвался сдавленный крик:
— Боже мой, Пелон, — не-ет!!! Не надо, прошу тебя! Только не девушку!
— Тут я бессилен, патрон. Приготовься, пожалуйста.
Он немного развернул голову, смотря на стоящего чуть поодаль от остальных Микки.

— Ты тоже, сукин сынок.
— Что «тоже»? — нахмурился узкогрудый кавалерийский разведчик.
— Тоже приготовься, — ответил Пелон. — Просто с Маккенной мы договорились убить 
тебя.
Маккенна увидел, как — словно змея — Микки свернулся в кольцо, собираясь 
нанести контрудар — и постарался его предотвратить.
— Пелон! — крикнул он, надеясь в последнюю секунду остановить стрельбу, — 
пожалуйста, отпусти девушку! Не дай ей умереть из-за того, что я в тебе ошибся. 
Это — пундонор — Пелон. Заклинаю честью твоего отца!
Казалось, жестокого сонорца проняло. Боль принимаемого решения исказила угрюмый 
рот, но, прищелкнув языком, он покачал головой.
— Конечно, извини, Маккенна, — сказал бандит, — но мой отец бы меня понял. Тебе 
придется умереть с неверным представлением о моей чести. И обо мне. Ты 
ошибался: нет во мне слабины. Грустно конечно, что приходится разрушать 
сложившийся образ, но жизнь жестока, полна паршивых неожиданностей и хрупка, 
как кости новорожденного птенчика. Прощай, амиго.
— Пелон, сынок, не убивай их!
Все позабыли о существовании Маль-и-пай. И вот теперь вспомнили. Она стояла 
рядом с вьючной лошадью и дуло «спенсера» было направлено прямо в живот ее 
уродливому сыну.
— Будь пай-мальчиком, — сказала она, — и вынь из-под серапе свой револьвер. 
Делай, как мамочка велит.
Пелон не пошевелился
— Мать, — спросил он, — неужели ты сможешь меня пристрелить?
— Пока не знаю.
— А я смогу пристрелить тебя?
— Разумеется.
— Ну, так не гони волну. Будь благоразумной. Убери ружьецо. Да, и кстати, скажи 
этому глухому ослу, Хачите, чтобы прекратил на меня пялиться и пробовать 
пальцем лезвие топора. Ни тебе, мамачита, ни ему — ничего не будет. Вы оба 
апачи.
— Но белых, — не сдавалась старуха, — ты все-таки убьешь?
И тогда Пелон впервые за все время потерял самообладание.
— Мать, черт тебя побери, выслушай меня! — заорал он. — Я ведь о твоем народе 
пекусь, твой народ защищаю. Закон апачей гласит, что ни белый, ни черный, ни 
серо-буро-малиновый не должен остаться в живых, если он увидел Золотой Каньон. 
Ведь так говорит идиотский закон твоего собственного племени? Так почему же, 
черт возьми, ты не хочешь поступать сообразно ему?
В то же мгновение Хачита, стоявший до тех пор со своим обычным отсутствующим 
выражением лица, выпрямился и звонко хлопнул себя по лбу.
— Точно! Точно! — взревел он. — Я все вспомнил!.. Теперь я знаю, знаю!!!..
Он протанцевал и заключил остолбеневшего Маккенну в объятия.
— Ну разве не чудесно, что я все вспомнил, мой белый друг? Как ты и обещал. О, 
я так рад, так рад. Спасибо тебе, спасибо!
Маккенна молча благословил столь приятную отсрочку казни, ощущая, как пересохло 
у него во рту.
— Ты хочешь сказать, — осторожно высвободился он из костедробильных объятий 
индейца, — что должен был помнить о том, что всех пришельцев в Сно-та-эй, не 
принадлежащих к твоему племени, следует уничтожать? Чтобы они не разболтали 
тайну Золотого Каньона?
— Да, да, добрый мой друг. Разве это не чудесно?
Бородач не мог поверить собственным ушам. Он попытался приструнить задрожавший 
голос, надеясь достучаться до непрошибаемого апача.
— Но мы с белой девушкой тоже пришельцы, Хачита, — сказал он тихо, — и не 
принадлежим к твоему племени. Нас ты тоже убьешь?
— Это очень, очень печально, но придется. Вот зачем мы приезжали с Бешем на 
ранчерию старого Эна. Нас послали охранять и сберечь сокровище для нашего 
племени.
— Но, Хачита, подумай! Ведь мы твои друзья!
Казалось, апач его не слышит.
— Правильно, мы должны были спасти сокровище от Пелона и ему подобных, — 
бормотал он. — «Хачита-убей всех!» приказал мой верный друг. «Смотри, чтобы ни 
один, в ком есть хоть мельчайшая примесь белой или мексиканской крови, не ушел».
 О, как радостно! Какое счастье!
— Дьявольщина! Ах, ты, вонючий апачский ублюдок! — заорал, внезапно 
встревожившись, Пелон. — Да во мне самом мексиканская кровь. А что ты скажешь 
по поводу Микки? В нем вообще намешано черт знает чего, черт знает с чем!
— Верно, верно, счастливого тебе пути в Темноту, хефе.