— Ты что, знал моего отца? — спросил он сонорца.
— Знал ли я твоего отца?! — взревел Пелон Лопес. — Конечно же, чтоб мне пусто 
было! В течение целых семи лет, пока Старый Бородач охотился за Джеронимо, твой 
папаша пытался поймать меня и доставить на ужин генералу Круку. И ты страшно 
походишь на старого Микки. Маль-и-пай тебя верно охарактеризовала. Барахло, как 
и твой папаша. А теперь, отвечай: доволен дележкой? Возьмешь свою четверть и 
успокоишься, слабоумник?
— Возьму, возьму, свинья полукровная, — откликнулся тот. — Но не успокоюсь до 
тех пор, пока не унесу ее отсель подальше. А когда отойду, всех вас достану: и 
тебя, и твою мамашу-карлицу и этого подонка голубоглазого, которого ты считаешь 
закадычным дружком… И ты, Пелон, еще вспомнишь то, что я сказал.
— Что это тебя вдруг так заволновал цвет маккенниной кожи, а? — ухмыльнулся 
Пелон. — Что, индейская кровушка взыграла? Или рассерженные предки жалят 
адскими головешками? У-у, как страшно…
— Ступай к чертям со своими шутками. Хотя нет, лучше начинай дележку. На четыре 
части, — отрезал Микки. — Я хочу забрать золотишко и убраться отсюда. Кстати, и 
всем остальным советую: давайте разберем доли и разными тропами разъедемся от 
греха подальше. И побыстрее. Ты ведь знаешь. Лысый…
— Ничего подобного! — рявкнул Пелон. — Не хочу об этом слышать! Мы пришли сюда, 
как друзья, и уйдем, как друзья. Вместе — мы сила! Поэтому вместе и останемся.
— Не знаю, хефе, — хитро промямлил Маккенна, — об этом миккином предложении 
можно было бы много чего сказать… И, как он правильно заметил, лучше с ним 
согласиться. Гнаться за людьми, едущими на все четыре стороны, куда тяжелее, 
чем за одним отрядом. Мне бы тоже хотелось забрать золото и убраться.
Пелон пронзил его взглядом.
— И, конечно, вместе с девушкой? — спросил он.
— Да, с ней.
— И с ее долей?
— Разумеется.
— Ха-ха-ха-ха-ха! Чудненько! Слышал смех? Вот действительно уморил, так уморил. 
Видишь, Маккенна, я все еще ценю твой юмор, хотя надо признаться, несколько 
устал от его однообразия. Да уж! Ха-ха-ха-ха-ха! Так, ну а теперь — по одеялам! 
Утром будем делить золото и прощаться. Без пальбы, без драки. Как нормальные 
цивилизованные люди.
Держа правую руку под серапе, он наблюдал за Маккенной и Микки. Шотландец 
осторожно кивнул.
— Конечно-конечно, хефе. Нет ничего лучше хорошей порции сна: прочистить мозги 
и отдохнуть. Это то, что нам всем нужно. Ты великий человек, никто не умеет 
убеждать лучше тебя.
Микки снова промолчал. Он стоял, нахмурившись, держа правую руку на весу: в ней 
поблескивал взведенный винчестер, а подушечка большого пальца аккуратно 
нажимала на собачку.
Маккенна взял одеяло, которое ему подала Фрэнчи. Вместе с девушкой он устроил 
постель с одного края парусины. Напротив устроился Хачита: он сел, не укрывшись,
 и скрестил ноги. По бокам молча примостились Микки и Пелон. Старая Маль-и-пай 
развела в бывшем очаге огонь и поставила на него кофейник. Было часов десять 
вечера и время текло, как тягучая смола. Маккенна, понимая, что следующие шесть 
часов будут совершенно непохожи на предыдущие, предупредил об этом свою 
худощавую приятельницу.
— Сразу после четырех начнет светать, — прошептал он Фрэнчи. — До этого времени 
спать нельзя. Понятно?
Девушка сжала ему руку и придвинулась ближе.
— Да, — ответила она. — Меня уже предупредили.
— Кто это?
— Маль-и-пай, конечно! Она для этого занялась кофе. И сказала, что она делает 
его не для тебя.
Маккенна бросил взгляд на старую каргу. Та мощно подмигнула в ответ. Шотландец 
кивнул и тоже моргнул, почувствовав себя намного лучше. Теперь он был уверен в 
том, что им удастся дожить до рассвета.
— Буэнос ночес, мадре, — крикнул он матери Пелона Лопеса. — Хаста маньяна.
— Хаста маньяна, — проворчала старуха. — Шел бы ты к чертям.



ПАМЯТЬ МИМБРЕНЬО

Маккенна страшно удивился, увидев, что в скором времени Пелон и Микки, которые 
начали пить кофе с ним вместе, заклевали носами. А через полчаса заснули. От 
костра отделилась тощая фигура Маль-и-пай, которая подошла к брезентовой 
накидке. Старуха плюнула на Микки, а Пелона укутала одеялом.
— Он вообще-то хороший мальчик, — извиняясь, проговорила она. — Мне не слишком 
хотелось подсыпать ему в кофе снотворное, но он не оставил мне другого выхода. 
Пелон хоть наполовину, а все же апач.
— Мы твои должники, мамаша. Ты спасла нам жизнь, и, надеюсь, если нам удастся 
выбраться отсюда живыми, я найду способ тебя отблагодарить.
— Или я! — пропищала Фрэнчи.
Маккенна удивленно воззрился на девушку.
— Ты понимаешь? — спросил он. — Тогда зачем раньше скрывала, что знаешь 
испанский?
— А я ничего и не скрывала. Поработаешь с Маль-и-пай и в школу ходить не надо.