каньона.
— Если ветер будет дуть в нужную сторону.
Маккенна вытащил трубку, а Пелон обнаружил в кармане одну из черных крученных 
сонорских сигар, которые очень любил. Мужчины закурили. Легкий бриз продувал 
каньон, принося с собой прохладу. Было приятно посидеть и покурить под чахлой 
тенью трех остроконечных тополей. Маккенна с силой втянул в себя запахи 
прокаленного солнцем каньона, и ему стало удивительно хорошо и приятно. Он 
подумал об Эне, старом Койоте, вспомнил, как индейский патриарх обожал свою 
ядовито-красочную и загадочную землю. Наблюдая за старой Маль-и-пай, за тем, 
как она разжигает костер, чтобы сварить на нем дневную порцию кофе, и при этом 
что-то насвистывает себе под нос, поет, словно девочка, ублажающая, скажем Локо,
 Джеронимо или Начеза, шотландец размышлял о том, как все-таки здорово жить вот 
так, отрезанным от остального мира, с кучкой коренных обитателей этой земли. 
Даже пылкая, страстная Салли, казалось, несколько успокоилась, втянув, как 
анестезию, убаюкивающие запахи каньона. В ее движениях проскальзывала природная 
грация и изящество, начисто отсутствующие у белых женщин. Маккенне на 
протяжении всех этих одиннадцати лет было страшно наблюдать за постепенным 
угасанием древнего народа, и сейчас ему вновь стало больно и грустно сидеть, 
покуривая с Пелоном Лопесом, и сознавать, что он видит, быть может, последних 
индейцев в их природной среде обитания, которая вскоре полностью подчинится 
белому человеку.
— Пелон, — сказал старатель, вынимая трубку. — Мне бы хотелось с тобой 
поговорить. Не возражаешь?
Бандит взглянул на него: огромная уродливая голова по-черепашьи вытянулась 
вперед, черты лица завязались узлами.
— Это странно, — ответил он. — Я сам только что хотел попросить тебя о том же. 
Мое сердце тронули шум водопада и песни птиц, живущих здесь, звон топора и 
запах дымка, поднимающегося в небо. Черт его знает, что это такое, амиго, 
просто меня это растрогало. Кажется, будто я с чем-то прощаюсь, чувствую 
невероятную печаль. А ты, Маккенна? Что это — место такое, или нечто другое? Ты 
что-нибудь понимаешь?
— Мужчине не дано знать, отчего в его сердце закрадывается печаль, — ответил 
рыжий старатель. — Но, если начистоту, то — да, Пелон, я чувствую нечто 
подобное. Я думал о том, что через несколько лет мы не сможем вот так запросто 
скакать по прериям и пустыне, разбивать лагеря и отдыхать в таких каньонах, 
предоставленные самим себе и своим мыслям.
Лицо Пелона стало еще уродливее.
— Не смей! — пылко сказал он. — Не хочу этого слышать! Если это все, о чем ты 
хотел сказать — лучше заткнись!
— Нет, не все, — отозвался Маккенна успокаивающе. — Я ведь не хотел сказать 
ничего дурного: это индейская земля и вы, последние индейцы, используете ее по 
назначению. Неужели тебя это злит, хефе? Ты не прав. Пусть останется легкая 
грусть. Но не злость.
Пелон какое-то мгновение рассматривал своего собеседника, а потом сделал нечто 
странное: положил свою огромную, волосатую и невероятно сильную руку на плечо 
старателя и нежно его сжал. К своему изумлению Маккенна увидел в раскосых 
угольно-черных глазах слезы.
— Правильно, — сказал бандит, — давай, дружище, немного погрустим. Несколько 
минут они сидели молча и курили. Наконец, разбойник кивнул и сказал:
— А теперь, компадре, поговорим. Что ты хочешь узнать?
Маккенна хотел расспросить Пелона о его жизни и скитаниях, которые привели его 
в это место, как говорят индейцы, в полной боевой готовности и боевой раскраске.
 Но потом решил не рисковать и не вдаваться в столь деликатные подробности. Он 
стал лихорадочно подыскивать подходящую тему и тут вспомнил о совершенно 
естественной вещи.
— Давай о золоте, — сказал он, — и, естественно, о Сно-та-эй. О нем я слышал 
множество разных историй, но почему-то им не верил. Может, ты расскажешь 
легенду так, как ее передают люди клана чирикауа?
— Почему именно чирикауа? — спросил Пелон.
— Да потому, что Нана, хранитель тайны, которому дозволялось входить в 
священный каньон, был из этого клана.
— Правильно. Несколько позже он откололся от главных сил племени, но в старые 
времена, во времена, когда Эдамса поймали в Сно-та-эй, это было в порядке вещей.

— Значит, легенду ты знаешь от индейцев?
— Конечно. Я слышал ее, амиго, множество раз. Старая Маль-и-пай, чтобы 
скоротать долгие зимние вечера в хахале, рассказывала нам байки. Мы с Салли 
были совсем маленькими.
— Может, расскажешь? Поделишься воспоминаниями, только воспоминаниями? — 
предложил Маккенна. — Пор фавор?
Убийца-полукровка пристально посмотрел в лицо старателю, а затем перевел взгляд 
на трещину каньона.
— Да, — ответил он, — поделюсь.



КАНЬОН ПОГИБШЕГО ЭДАМСА

Вначале Пелон определил для Маккенны время действия: 1864 год. Гражданская 
война. Эдамс, имени которого никто не помнил, возил грузы из Таксона в