разрушали и сжигали мирные индейские поселения. Поэтому, если трое посланных в 
город не вернутся, значит, отряд будет сильно ослаблен и где-нибудь на пути к 
золотому каньону его обязательно уничтожат местные индейцы.
Несмотря на это, Маккенну заботила не собственная смерть. Отнюдь. Страх за 
девушку — вот что его съедало. Сейчас она осмотрительно сидела в тенечке возле 
костра. Они с Маккенной на протяжении всего дня пытались обменяться тайными 
знаками и взглядами. Но эти контакты стоили им слишком дорого. Всякий раз, 
когда Пелон замечал их неуклюжие попытки поговорить, он приказывал старухе 
избивать девушку. Метода была простая, грубая и убедительная. Пойле второго 
избиения и Маккенна, и девушка стали упорно смотреть в землю, используя только 
периферийное зрение и остроту слуха, чтобы как-то улавливать то, что происходит 
с товарищем по несчастью. Само по себе это было неприятно, а в дополнение к 
общей нервозности, связанной с возвращением отряда из Джила-Сити, вообще 
зависло над головами пленников, как тяжелая туча. Прошел еще час. Напряжение 
стало невыносимым. Пелон не выдержал и заговорил.
— Думаю, лучше попытаться прикинуть действия на случай невозвращения наших из 
Джила-Сити, — сказал он Маккенне. — От своей задумки я не отступлюсь. Инстинкт 
мне подсказывает, что ты отлично запомнил путь к каньону Погибшего Эдамса. И ты 
приведешь меня к нему, даже если мне придется ехать на тебе верхом, хорошенько 
наддавая шпорами. Мой приятель Санчес со мной согласен. Хачита не в счет. Я 
очень надеюсь на то, что он все-таки уйдет. Я, ей-богу, не могу больше выносить 
эту страшную вонь!
Маккенна несколько секунд помолчал, затем пожал плечами.
— Обсуждать тут нечего, — сказал он. — Это как карточная игра. Сдаешь ты.
Теперь уже Пелон пристально смотрел на Маккенну.
— Помнишь, — спросил бандит, — как несколько лет назад мы с тобой повстречались 
в мескалерской ранчерии?
— И очень хорошо, — вздрогнув, отозвался старатель. — За твое великодушие 
благодарят оставшиеся пальцы на моей правой ноге.
— Тогда я выкупил тебя у апачей за довольно скромную сумму, подвез к 
Сан-Карлосу, отпустил и наказал не забывать об этой услуге. Ведь так?
— Так, — признал Маккенна. — Кстати, и ты в свою очередь можешь припомнить, как 
через несколько лет после той встречи кавалерийский патруль запер одного 
беглеца в глухом каньоне возле Соляной Вилки, где один старатель старательно 
намывал золотишко. И как тот старатель, спрятав беглеца в своей хижине, солгал 
солдатам, что с весеннего паводка не видел ни одного разумного существа, кроме 
них самих. Разве не так?
— Так, черт побери! — яростно рявкнул Пелон.
— Значит, мы квиты.
— Нет уж, к дьяволу! — отверг утверждение разбойник. — Мне это представляется 
примерно таким образом: двое старинных друзей сошлись в определенной точке, 
чтобы исполнить одну и ту же миссию. Мне кажется, тут дело чести, ведь мы с 
тобой благородные люди…
Ответом Маккенны на эту страстную речь стал его упорный взгляд в непроницаемую 
тьму пустынной ночи.
— Какого черта ты там высматриваешь? — грубо спросил Пелон.
— Жду, не мелькнет ли молния, — ответил Маккенна.
— Чего-чего? Какая еще молния?
— Десница божья, — усмехнулся старатель, — которая вобьет твою голову в пузо.
— Хочешь сказать, что я лгу?
— Разумеется.
— Лады, тогда так: мы — алчные псы, вынюхивающие косточку, зарытую много-много 
лет назад другим псом, не менее жадным. Может, такую характеристику, амиго, ты 
переваришь легче?
— Тебе придется выбирать: либо мы приятели, либо псы, иначе не пойдет. Ты еще 
не добил меня до такой степени, чтобы я согласился со всеми твоими притязаниями.

Пелон с поразительной скоростью, которую было невозможно предположить в столь 
неуклюжем и грубом существе, двинулся вперед. Схватив старателя за ворот, он 
лезвием ножа сверху вниз срезал все пуговицы с его рубашки. Разрез прошел 
сквозь материю и оставил на коже старателя двадцатидюймовую кровоточащую рану. 
Маккенна задохнулся от боли. Когда кровь полилась из неглубокого пореза, 
полукровка удовлетворенно кивнул, отступил за костер и вновь уселся, скрестив 
ноги.
— Маккенна, я выбираю дружбу. Мне вовсе не хочется проделать столь длинный путь 
бок о бок с врагом, — пояснил он. — Если потребуются более веские 
доказательства всей серьезности моих намерений, ты их тотчас же получишь.
— Спасибо, не надо, — проскрежетал зубами белый. — Этого вполне достаточно. Но 
мне вот что любопытно. Если мы такие старые и, главное, хорошие приятели, то 
почему тебе все время приходится меня истязать?
Бандит ссутулился.
— Если я тебя слегка и прижимаю, — ответил он, — то для твоего же собственного 
блага. Помни, амиго, что за время, которое ты находишься у меня в гостях, я уже 
раз спас твою шкуру. Или ты считаешь, что тот камешек Манки подобрал просто, 
чтобы им полюбоваться?
— Иногда ты меня действительно изумляешь, — сказал Маккенна. — Ладно, давай 
обсудим наши проблемы: «Что делать, если наши люди не возвратятся из 
Джила-Сити». Начинай.
— Какой-то ты все-таки чересчур упрямый, Маккенна, — помрачнел Пелон. — Не 
понимаю я тебя. Ведь мог дать мне спокойно высказать свои предложения, а вместо