женщины и мужчины думают разными местами. Правда, до сих пор Маккенна чурался 
женского общества и не мог проверить свои догадки.
Теперь же, смотря в серые глаза пленницы, он осознал, что сам пленен ею и во 
что бы то ни стало должен эту женщину узнать поближе. Впервые в жизни он был 
абсолютно уверен в тем, что она именно та, что ему нужна. Он оказывается 
гонялся все эти годы не за золотом, а за более редким сокровищем: редким, 
необходимым и, самое главное, неизмеримо более восхитительным, короче говоря, 
за этой беспризорной аризонской девушкой, чересчур молодой, чтобы возбудить в 
любом набожном христианине мысли, которые сейчас воспламеняли воображение Глена 
Маккенны. Иначе говоря, его сразила любовь. И теперь от Маккенны требовалось, 
каким угодно способом выцарапать невредимой это необыкновенное сероглазое 
создание у волчьей стаи Пелона Лопеса и в целости и сохранности вернуть ее в 
лоно цивилизации.
Разрешив собственные сомнения, рыжий золотоискатель кивнул сам себе и сделал 
глубокий вдох. Он все-таки оказался прав: несмотря на ссадины, кровоточащий рот,
 разбитый зуб и треснувшую ключицу, это и в самом деле был очаровательный вечер.




ДОГОВОР

— Как видишь, Маккенна, проблемы, в принципе, не существует. — Пелон пожал 
плечами, словно не в силах объяснять очевидное. — Ты сделаешь то, что мы 
прикажем — приведешь нас к золоту — или же будешь убит. Я знаю, ты очень упрям 
и, конечно, не хочешь нам помогать. Ты такой же, как апачи, даже упрямее. Ты 
даже можешь позволить нам убить себя. Но запомни, амиго, что Пелон всегда готов 
справиться с подобными неприятностями.
Теперь настал черед Маккенны пожимать плечами. Таким образом он старался 
заверить себя, что с нервами у него все в порядке. И еще, что прежде, чем 
бандиты заставят его присоединиться к их компании, он сможет немного 
покочевряжиться. Но ему было страшно любопытно, что за крапленую карту припас 
Пелон. Может, разбойники решат в нем поковыряться? Как-то раз мескалерские 
апачи проделали основательную дыру в его правой ступне, чтобы заставить 
старателя держаться подальше от мест, которые они считали священными. С 
неумолимой ясностью Маккенне вспомнились недели лечения, и у него тут же 
пропало всякое желание повторять подобные опыты.
— Пелон, — наконец произнес он, — ты всегда был отменным толмачом, но, похоже, 
годы берут свое. Теперь ты брюзжишь хуже старой бабы. Пожалуйста, будь краток и 
скажи наконец: чем ты меня собираешься напугать?
— Уж не думаешь ли ты, что я не заметил идиотские взгляды, которые ты бросал на 
девчонку? Ну что? Хочешь, можем вместе подумать над тем, что наш добрый 
приятель Манки сделает с ее маленькими и как бы ты назвал их — 
восхитительными? — грудями… Отрежет, да?
Маккенна знал, что их ничто не остановит. Для бандитов девушка была бросовой 
вещью. По всей вероятности, она не подходила им даже в качестве подстилки. 
Видимо, ее подобрали где-то в пути, чтобы всем скопом попользоваться, а затем 
выбросить, чтобы не тащить с собой обузу. Поэтому, заметив, что девушка ему 
нравится, бандиты попытаются это использовать, чтобы добиться от Маккенны 
согласия на сотрудничество. Было еще и третье стремя под все то же седло: 
Маккенна мог воспользоваться своей ценностью, чтобы оградить девушку от 
посягательств. Он осторожно принялся обрисовывать Пелону создавшееся положение.
— Теперь я вижу, — начал он, — что ты все так же хитер, как и прежде. И даже 
рад этому. Хорошо, согласен с тем, что девчонка имеет для меня некоторую 
ценность и мне бы не хотелось, чтобы она пострадала, и, кроме того, чтобы твои 
компаньоны оказывали ей какие-либо знаки какого-либо внимания. Я ясно 
выражаюсь?
— Еще бы. Продолжай.
— Таким образом, мы подошли к тому, что можно назвать своего рода соглашением,
 — подвел итог белый золотоискатель. — Каждый из нас имеет над другим 
определенную власть.
— Все верно. Давай выслушаем твои предложения по этому поводу.
Маккенна ухмыльнулся. Гримаска произвела крайне неблагоприятное впечатление, 
так как ее компоненты, включающие бронзовую от загара кожу, чистые белые зубы, 
симпатичные морщинки в уголках теплых голубых глаз, не понравились Пелону 
Лопесу.
— Я ведь предупреждал: не вздумай притворяться невинной овечкой! — рявкнул 
бандит. — Смотри, не переиграй.
— Я и не собираюсь. Но разве мы не люди чести?
— Я-то да, — ответно ухмыльнулся бандит. — А вот тебе бы я мог доверить разве 
что непорочность своей сестры, а по данному пункту ты сам волен выносить 
суждение. Сестрица моя — вон та, с отрезанным носом.
Маккенна взглянул на сухопарую апачскуго скво. Женщина, услышав, что говорят о 
ней, ухмыльнулась белому так, что иссеченная шрамами улыбочка Пелона показалась 
Маккенне просто материнской. Старатель вздрогнул и отвернулся.
— Ну как? — спросил Пелон. — Нравится? Она всегда смотрит так, словно обещает 
бог знает какие утехи. Итак, омбре, давай все же обговорим условия. Я не 
собираюсь болтать с тобой всю ночь.
— Эта женщина, — сказал Маккенна, уводя разговор в сторону, — тебе вовсе не 
сестра. Она ведь чистокровка. Зачем ты мне врешь?