с, эта самозванка, сумела  раздобыть  такой  бланк  -  со  времени
американского нашествия подобных случаев было уже множество - и у  нее  на
руках оказалась дарственная! Но нас она не перехитрит! Я знаю почерк почти
всех канцеляристов  и  переписчиков  -  я  сам  служил  там  переписчиком.
Поручите дело мне, донна Долорес, поручите это дело мне, и я разоблачу  ее
так же, как разоблачал других.
   - Вы позабыли, - холодно возразила донна Долорес, - что  я  не  склонна
передавать дело в суд. Кроме того, если эти испанские дарственные  грамоты
так просто было подделать, почему не может оказаться поддельной и моя?  Вы
сказали, что знаете почерк всех  старых  переписчиков;  взгляните  на  мою
дарственную.
   Нетерпеливо схватив документ,  мистер  Перкинс  стал  просматривать  ту
часть, которая была написана от руки.
   - Как странно! - пробормотал он. - Не моя рука, не Санчеса и  не  Руза,
Какой-то незнакомый почерк. А это еще что? Дата переправлена и опять новым
почерком. Этот я, кажется, знаю. Но где же я его видел? Уж  не  в  конторе
ли? - Он замолчал, провел рукой по волосам, попытался  что-то  припомнить,
но безуспешно. - С какой же стати? - спросил он без всякой видимой связи с
предыдущим. - Этот документ не может быть фальшивым.
   - Допустим, что тот, второй документ -  подлинный  и  что  эта  женщина
завладела им какими-то темными путями. Допустим далее, что кому-то об этом
стало известно, и вот, чтобы стать у нее на пути и в то же время не выдать
себя, ее противник  делает  ловкий  ход,  пускает  в  обращение  вторую  -
поддельную - дарственную.
   - Но кто же?
   - Это мог быть брат Грейс Конрой - нынешний муж  этой  женщины...  Или,
предположим, еще  кто-нибудь...  -  добавила  донна  Долорес  в  некотором
смущении и заливаясь румянцем, заметным даже на ее  бронзовых  щеках...  -
кто не верит, что настоящая Грейс Конрой умерла или пропала без вести.
   - Предположим, что черти в аду... Простите  меня,  пожалуйста!  Дело  в
том, что те, кто подделывает  документы,  редко  руководствуются  мотивами
чести и справедливости. И потом, к чему им было  подделывать  документ  на
ваше имя?
   - Все знают, что я богата, - сказала донна Долорес. - А кроме  того,  -
добавила она, опуская взор столь гордо и застенчиво, что даже  углубленный
в свои думы человек, сидевший сейчас  перед  ней,  почувствовал  невольное
волнение, - говорят... что люди считают меня щедрой и справедливой.
   Мистер Перкинс поглядел на нее с нескрываемым восхищением.
   - Ну, а если мы предположим, - сказал он с горечью, которую,  казалось,
почерпнул сию минуту, глядя на свою собеседницу, - что  эта  женщина,  эта
авантюристка и самозванка, наделена такими пороками, которые вы,  несмотря
на все ваши теории, бессильны предугадать.  Если  она  такова,  что  может
отравить душу любого мужчины, я не говорю уже о том несчастливце,  который
является ее мужем; если она дьяволица в образе женщины; если ей  дано  так
околдовать разум и сердце мужчины, что даже когда она предает его, он  все
равно считает ее невинной жертвой, а себя виновным; если она  не  способна
ни на какое искреннее  чувство  и  каждое  действие  ее,  каждый  поступок
продиктованы только хитростью и эгоизмом,  каждая  слеза  и  улыбка  точно
рассчитаны, - что же, вы думаете,  подобная  женщина,  которую  вы,  слава
всевышнему, не можете даже себе представить, эта женщина не  предусмотрела
заранее все опасности, какие могут ей угрожать? О, она все предусмотрела!
   - Если только, - промолвила донна Долорес, побледнев и глядя на него  с
каким-то странным выражением, - если  только  ее  не  преследует  человек,
когда-то любивший ее и ныне жаждущий мести.
   Сеньор Перкинс вздрогнул.
   - О да! Вы правы! - пробормотал он, как бы рассуждая сам с собою. - И я
поступил бы так. Да, если бы подумал  об  этом  раньше.  Вы  правы,  донна
Долорес! - Он отошел к окну, потом быстрым шагом вернулся,  застегивая  на
ходу сюртук и приводя в порядок свой галстук. -  Сюда  идут!  Предоставьте
это дело мне. Я выясню и то, что интересует  вас,  и  то,  что  интересует
меня. Согласны вы доверить мне этот документ? - Донна Долорес,  не  говоря
ни слова, передала ему дарственную. - Благодарю вас, - сказал он, напуская
на себя прежнюю церемонность, которая, по-видимому, была связана больше  с
его фантастическим  галстуком  и  тесно  застегнутым  сюртуком,  нежели  с
какими-либо физическими и моральными чертами его личности. -  Надеюсь,  вы
более не считаете меня  беспристрастным  в  этом  деле,  -  добавил  он  с
загадочной улыбкой. - Adios!
   Она хотела еще о  чем-то  спросить  его,  но  в  эту  минуту  со  двора
послышались голоса и цоканье копыт. Торопливо откланявшись, сеньор Перкинс
исчез. Почти в ту же минуту дверь отворилась снова, и в  комнату  вбежала,
смеясь и сияя, кокетливая миссис Сепульвида.
   - Знаешь, - сказала эта очаровательная дама, едва  переводя  дух,  -  я
заметила, что возле некоторых богомольных  молодых  особ  и  прославленных
затворниц вьется больше мужчин, чем возле нас, грешных.  Уже  подъезжая  к
твоему поместью, я насчитала двух кавалеров, а здесь ты беседуешь