невнятными  голосами,
а потом снова  день  -  и  каждая  фраза  или  даже  слово,  произнесенное
доктором, Питом и  Олли,  повторялись  почему-то  тысячу  раз,  и  розовые
ленточки Олли тянулись на целые мили, занавесь  на  окне,  не  переставая,
развевалась,  и  он  должен  был  решать   таинственные   ребусы,   кем-то
начертанные на пледе, которым он был укрыт, и на стенных  обоях.  А  потом
был  сон,  исполненный  непокоя  и  тревожных  мыслей,  и   бодрствование,
походившее на летаргический сон; а потом бесконечная усталость  и  моменты
полнейшей пустоты - зловещие предвестники конца.
   Но одно в этом хаосе  оставалось  неизменным  и  затмевало  все  прочие
видения - женский образ; частью  он  был  воспоминанием  и  заставлял  его
думать о прошлом; частью - реальностью,  противоречившей  всему,  что  его
сейчас окружало. Донна Долорес! Порою она являлась из-под сумрачных сводов
храма в Сан-Антонио в дымном облаке ладана и вновь  окропляла  его  святой
водой;  порой,  склоняясь  над  ним,  она  освежала  холодным  питьем  его
запекшиеся губы, поправляла подушку (как странно было наблюдать ее на фоне
знакомых обоев) или сидела в кресле у его изголовья. Но она была с ним!  А
однажды, когда видение задержалось  дольше  обычного  и  сознание  у  него
чуточку прояснилось, мистер Гемлин, сделав титаническое усилие, шепнул:
   - Донна Долорес!
   Вздрогнув, она склонила к нему свое прелестное лицо, щеки ее  вспыхнули
божественным румянцем, и она приложила палец к губам:
   - Тсс! Я сестра Гэбриеля Конроя.



9. МИСТЕР ГЕМЛИН УХОДИТ ИЗ ЖИЗНИ

   Подчиняясь пленительному призраку, мистер Гемлин затих и  погрузился  в
полусон, полузабытье. Когда он снова открыл глаза, у изголовья его  сидела
Олли; Пит с очками на носу, уткнувшись в книгу, темнел  силуэтом  на  фоне
окна; больше никого не было. Видение - если то было видение - исчезло.
   - Олли! - еле слышно позвал мистер Гемлин.
   - Да, - откликнулась Олли, глядя на  него  приветливо  и  нежно  своими
синими глазками.
   - Сколько времени я в бреду?.. Давно ли это со мной?
   - Трое суток, - сказала Олли.
   - Дьявольщина!
   (Побуждаемый дружбой к мистеру Гемлину, совсем больному и беспомощному,
я передаю его восклицание лишь самым приблизительным образом.)
   - Теперь вы пошли на поправку, - сказала Олли.
   Мистер Гемлин не знал, вправе ли  он  считать  являвшееся  ему  видение
симптомом поправки. Он повернулся и взглянул на Олли.
   - Помнишь, ты рассказывала мне про свою сестру?
   - Да, она вернулась, - сухо ответила Олли.
   - Приехала сюда?
   - Да.
   - Ну и что же? - с нетерпением спросил мистер Гемлин.
   -  Ничего,  -  ответила  Олли,  встряхивая  кудряшками.  -   Вернулась.
По-моему, давно пора!
   Как ни странно, очевидное  недоброжелательство  Олли  к  сестре  словно
порадовало мистера Гемлина; быть может, он увидел в том подтверждение, что
Грейс - действительно высшее существо и не имеет ничего общего  со  своими
родственниками.
   - Где она пропадала все это  время?  -  спросил  Джек,  глядя  на  Олли
темными, глубоко запавшими глазами.
   - А бог ее знает! Говорит, что жила в какой-то испанской семье на  юге;
должно быть, там и набралась важности и всех этих штучек.
   - А она не заходила сюда, в мою комнату? - спросил мистер Гемлин.
   - Конечно, заходила, - сказала Олли. -  Когда  я  поехала  с  Гэйбом  в
Уингдэм к его жене, Грейс предложила остаться и заменить меня  здесь.  Это
когда вы были без сознания, мистер Гемлин. Но я думаю,  что  она  осталась
из-за своего милого.
   - Из-за кого? - спросил мистер Гемлин, чувствуя, как кровь приливает  к
его бледным щекам.
   - Из-за своего милого, - повторила Олли, - Эшли  или  Пуанзета,  уж  не
знаю, как его правильнее называть.
   Гемлин бросил на Олли такой странный взгляд и так крепко сжал ей  руку,
что девочка поспешно рассказала ему все, что  знала  о  прежних  скитаниях
Грейс вместе со всей семьей и о ее любви к их случайному спутнику тех лет,
Артуру Пуанзету. В согласии со своим нынешним настроением Олли расценивала
все поступки Грейс самым неблагожелательным образом.
   - Она приехала сюда только для того, чтобы увидеться со своим  Артуром.
Так я считаю. Чуть не подвела Гэбриеля под петлю, а теперь объясняет,  что
хотела спасти наше честное имя. Как будто висеть под  своим  именем  такая
большая честь! И еще обвиняет этого престарелого младенца Гэйба, что он  с
Жюли хотел украсть у нее права. Ну и ну! А Пуанзет  -  она  сама  это  нам
рассказала - все это время ни разу не пытался ее отыскать и нас  с  Гэйбом
тоже не искал. А потом рассердилась на меня, когда я  откровенно  выложила
этому Пуанзету, что я о нем думаю. Говорит, что он ни в  чем  не  виноват,
что она нарочно от него пряталась. И не желает  видеться  с  Жюли,  а  та,
бедняжка, только что родила и лежит совсем больная  в  Уингдэме.  Нет,  не
говорите мне о Грейс!
   - Но ведь твоя сестра не бежала с этим малым. Она  ушла  с  ним,  чтобы
найти подмогу и спасти вас всех,  -  лихорадочно  прервал  Джек,  стараясь
вернуть Олли к началу ее рассказа.
   - Ах, вот как!  Почему  же  он  не  мог  найти  подмогу  сам,  а  потом
возвратиться за ней, если он так уж ее любил? Нет, она  сама