,  но  потом,
одолеваемый  смущением,  вернулся  снова.  Касаться   вещей   жены   после
совершившегося разрыва было неприятно Гэбриелю и казалось непорядочным;  с
другой стороны, оставить корзиночку миссис  Конрой  на  произвол  дождя  и
ветра или  же  в  добычу  какому-нибудь  праздношатающемуся  китайцу  было
несовместно с тем уважением, которое Гэбриель питал даже к слабостям своей
жены. Наконец  он  принял  решение  подобрать  корзиночку,  чтобы  позднее
переслать ее юристу Максуэллу как хранителю имущества миссис Конрой. Но, к
великому  его  неудовольствию  (Гэбриель  скорее  отрубил  бы  себе  руку,
поднявшую корзинку,  нежели  стал  бы  любопытствовать,  что  там  лежит),
набитая доверху корзиночка  вдруг  раскрылась;  мелочи,  лежавшие  в  ней,
посыпались на землю, и ему пришлось подбирать их - одну вещицу за  другой.
Среди прочего ему попалась детская распашонка, такая  крохотная,  что  она
легко уместилась у него на  ладони.  Поскольку  Гэбриель  во  время  своих
странствий с переселенческой партией не раз выполнял обязанности няньки  и
пестуна едва появившихся на свет человеческих детенышей, он был достаточно
знаком с этими священными принадлежностями младенчества, вовсе  неведомыми
бездетным мужчинам.
   Вместо того чтобы положить распашонку назад к прочим  вещам,  Гэбриель,
залившись сильным румянцем  и  чувствуя  себя  еще  более  виноватым,  чем
всегда, сунул ее в карман  своей  куртки.  Хуже  того,  вопреки  принятому
решению, он не отослал корзинку юристу Максуэллу и даже словом не упомянул
о находке, когда  вечером  делал  отчет  Олли  о  том,  как  провел  день.
Следующие два дня он был чрезвычайно молчалив и задумчив и получил строгий
выговор от Олли за глупое поведение вообще, а в  особенности  за  то,  что
отлынивает от исполнения своих прямых обязанностей.
   - Юристы совсем с ног сбились; хотели при тебе допросить китайца А  Фе;
только они его разыскали, как ты пропал; а юрист Максуэлл говорит, что  он
самый важный наш свидетель. А где прикажешь тебя искать? Не иначе  как  ты
был внизу, в лощине, точил лясы с этими приезжими из Арканзаса;  а  не  то
еще нянчил ребенка миссис Уэлч. А ведь  ты  взрослый  мужчина,  у  тебя  у
самого семья! Просто ума не приложу, Гэйб, когда ты наконец  остепенишься?
Занят целый день бог знает какими пустяками, когда тебя вот-вот поведут на
суд, и не за что-нибудь, а за человекоубийство.  Ну  дело  ли  это,  Гэйб,
превращаться в даровую няньку для чужих людей?
   _Гэбриель_ (краснея и  пытаясь  пробудить  жалость  в  сердце  сестры).
Такого маленького ребеночка я в  жизни  не  видел,  Олли;  сходила  бы  ты
взглянуть на него. Вчера ему стукнуло две недели. Чуть побольше белки!
   _Олли_  (сохраняя  неприступное  выражение,  но  уже  решив   навестить
поразительного   младенца   в   самые   ближайшие   дни).   Нечего   здесь
прохлаждаться! Беги к юристу Максуэллу; они там  сидят  с  китайцем,  ждут
тебя.
   Гэбриель прибыл в контору Максуэлла к моменту, когда хозяин  конторы  и
Артур Пуанзет, вконец умаявшись  и  потеряв  последнюю  надежду  чего-либо
добиться, закончили допрос А Фе. Адвокатам  нужно  было  доказать,  что  в
момент убийства на холме  Конроя  Гэбриеля  там  не  было;  для  этого  им
требовался второй свидетель, чтобы подтвердить на суде длиннейший  рассказ
А Фе. К несчастью, А Фе за все время, что он искал Гэбриеля и  возвращался
назад, не встретил ни единого человека белой расы. К тому  же  А  Фе,  как
казалось адвокатам, путался в деталях. Даже если бы его удалось вызвать  в
суд как свидетеля, большого  толку  от  него  все  равно  не  было  бы.  В
довершение всего он вдруг насупился и помрачнел.
   - К сожалению, мы ничего не добились от вашего друга  А  Фе,  -  сказал
Артур, пожимая Гэбриелю руку.  -  Может  быть,  вам  удастся  оживить  его
память; впрочем, сомневаюсь.
   Гэбриель  внимательно  поглядел  на  китайца;  он  был  последним,  кто
разговаривал с его пропавшей женой. А Фе бросил на Гэбриеля ответный взор;
лицо его решительно ничего не выражало, если не считать  легчайшего,  чуть
приметного  изумления,  какое  можно  наблюдать  в  глазах  новорожденного
младенца. Этот феномен, вызвавший у Гэбриеля  в  памяти  ребеночка  миссис
Уэлч, как  видно,  заинтересовал  его.  Впрочем,  на  несколько  беглых  и
неопределенных  вопросов,  которые  он  задал,   А   Фе   дал   столь   же
неопределенные ответы. Артур поднялся,  теряя  последнее  терпение.  Юрист
Максуэлл смахнул улыбку с лица. Беседа была закончена.
   Артур и Максуэлл друг за другом спустились по узкой  лесенке.  Гэбриель
уже собрался было последовать за ними и увести с собой А  Фе,  но  в  этот
момент, оглянувшись, вдруг увидел, как по лицу китайца, словно  мгновенная
судорога, прошло выражение вполне  осмысленного  интереса  к  окружающему.
Почти с непостижимой, устрашающей ловкостью А Фе разом подмигнул  Гэбриелю
обоими глазами, закивал головой и  так  громко  защелкал  пальцами  правой
руки, словно вывернул их все из суставов  для  этой  надобности.  Гэбриель
глядел на него, открыв рот от изумления.
   - Все в полядке! - сказал А Фе, не сводя глаз с Гэбриеля.
   - Что в порядке? - спросил Гэбриель.
   - Все в полядке! Понимай? Она говоли: "Все в полядке".
   - Кто она? - спросил в сильной тревоге Гэбриель.
   - Твой суплюга. Понимай? Миси Конлой! Тебя люби холосо. Понимай? И  мой
тебя люби холосо! Понимай? Миси  Ко