- спросил Дамфи.
   - Можно больше не выяснять, кто выступает в  роли  вашей  жены.  Это  -
миссис Конрой, она же госпожа Деварджес,  она  же  Грейс  Конрой.  Рамирес
будет вашим свидетелем, и вам не придется очень долго его упрашивать.
   - Значит, вы считаете, что мои подозрения правильны?
   - Я еще не знаю пока, на чем вы их  основываете;  не,  вот  перед  нами
женщина, пользующаяся огромным влиянием на  мужчин,  в  подчинении  у  нее
находится Гэбриель, единственный человек на свете, не  считая  нас  двоих,
кто знает, что вы бросили свою жену в Голодном лагере и что  я  спрятал  в
тайнике бумаги  доктора  Деварджеса.  Ему  известно  и  то,  что  вы  были
осведомлены о тайнике; он знает, где был расположен тайник  и  что  в  кем
было спрятано. А известно ему это  потому,  что  он  присутствовал,  когда
Деварджес ночью давал мне свои последние предсмертные  поручения  и  когда
вы, Дамфи - прошу прошения, конечно, но нам придется в данном случае точно
придерживаться истины, -  когда  вы  стояли,  подслушивая  под  дверью,  и
перепугали Грейс своим волчьим выражением лица Не стоит отрицать; она сама
мне об этом рассказывала. Если бы вы не подслушивали в ту ночь, у  вас  не
было бы сведений, которые вы сумели использовать с такой выгодой для себя;
если бы она не увидела вас, у нее не хватило бы решимости бежать со мной.
   Оба были сосредоточенны и бледны. Артур направился к двери.
   - Я зайду к вам завтра, когда составлю более обстоятельный план защиты,
- сказал он рассеянно. - Нам, -  он  подчеркнуто  употребил  множественное
число, - нам с вами предстоит борьба с опасной женщиной, которая еще может
нас перехитрить. Вся надежда на Рамиреса; помните,  что  он  наш  союзник;
держитесь за него обеими руками. До свидания!
   Пуанзет исчез. Едва успела закрыться за ним дверь, как в кабинет вбежал
клерк.
   - Вы приказали не беспокоить вас, сэр, но  прибыла  срочная  депеша  из
Уингдэма.
   Дамфи машинальным движением  вскрыл  депешу  и,  едва  прочитав  первую
строчку, закричал:
   - Верни джентльмена, который у меня сейчас был. Нет, погоди!  Не  надо!
Ступай к себе!
   Клерк поспешил удалиться. Мистер Дамфи присел за стол и еще раз перечел
поразившее его сообщение:
   "Уингдэм, 7-е, 6 часов утра. Вчера вечером на холме Конроя убит  Виктор
Рамирес. Гэбриель Конрой арестован. Миссис Конрой пропала без вести. Царит
возбуждение. Все против Конроя. Жду указаний. Фитч".
   В висках у мистера Дамфи стучали последние слова Пуанзета: "Вся надежда
на Рамиреса! Держитесь  за  него  обеими  руками!"  И  вот  Рамиреса  нет.
Единственный свидетель исчез. Убийца - Гэбриель  Конрой,  их  общий  враг.
Значит, оправдались его худшие  подозрения!  Что  теперь  делать?  Послать
немедля за Пуанзетом! Пересмотреть весь план защиты! Завтра будет поздно!
   А может быть, не так уж страшно?! Один  противник  сидит  в  тюрьме  по
обвинению в убийстве; другой, миссис Конрой, истинная  убийца  Рамиреса  -
Дамфи ни минуты не сомневался в этом, - бежала от ареста. Зачем ему теперь
свидетели?! Всех троих заговорщиков скосила судьба; он  может  радоваться!
На минуту мистер Дамфи был охвачен порывом глубочайшей  признательности  к
некоему  высшему  существу,  то  ли  к  самому  господу  богу,  то  ли   к
приставленному к нему ангелу-хранителю, проявившему  такую  исключительную
заботу о его  благополучии.  У  него  даже  шевельнулось  в  душе  смутное
чувство, пробуждающееся, увы, у многих из нас в подобной ситуации, что это
ниспосланное  ему  избавление  от  опасности  должно  служить   безмолвным
признанием свыше его  добродетели.  Добродетель  (Дамфи)  торжествует  над
пороком (Гэбриель Конрой и др.).
   Судебного  процесса  и  газетной  шумихи,  конечно,  не  избежать;   не
исключено и то, что этот человек, в страхе  за  свою  жизнь,  пустится  на
разоблачения. А как быть уверенным, что миссис Конрой не  объявится  вдруг
опять? И можно ли рассчитывать на ее нейтралитет? Привязанность ее к мужу,
очевидно, сильнее, чем он предполагал; ради его спасения она  может  пойти
на многое. Как могла женщина с  таким  характером  унизиться  до  подобной
слабости? Почему бы ей было не прикончить разом и Гэбриеля? Милость судьбы
оказалась все же продуманной не до конца; мистер Дамфи чувствовал, что как
практический, деловой человек он легко мог бы ее усовершенствовать.  Но  в
этот момент его посетила счастливая мысль - дьявольски счастливая мысль! И
он тотчас взялся за перо. Должен заметить, что,  хотя  многие  утверждают,
будто злодейство драматично, мистер Дамфи в этот момент ничем не отличался
от сотен других поглощенных своим делом бизнесменов. Из его бледно-голубых
глаз не сыпались искры; на гладко выбритом лице, в уголках рта не  таилась
сатанинская улыбка; с влажных губ не срывались лихорадочные проклятия.  Он
водил пером по бумаге не терял времени, но и без излишней спешки; споро  и
методично. Написав с полдюжины писем, он аккуратно сложил их и  запечатал,
после чего, не доверяя этого дела никому, прошел сперва  в  канцелярию,  а
затем в бухгалтерию. Очевидно, об убийстве уже знали все; кл