Он поглядел на тощую, слегка загорелую шею, что вся напряглась под его рукой. 
Где-то под пальцами бился пульс, по жилам текла кровь. 
«Ничего себе, — возникла вдруг мысль, — хорошенький способ зарабатывать на 
жизнь, на хлеб насущный, будь он трижды проклят!» [194] 
17 
— Всем быстро раздеться, — скомандовал Магвайр. — Снять все до трусов. Рубашки 
и брюки сложить и положить поверх ботинок, чтобы ничего не пропало. 
Взвод стоял в две шеренги посредине огромного зала главного вещевого склада. 
Солдаты быстро раздевались, складывая обмундирование перед собою на полу. На 
стене напротив них висели большие плакаты, изображавшие морских пехотинцев в 
форме разных времен — от момента создания корпуса и до наших дней. На первом 
красовался лихо подбоченившийся бравый морской пехотинец периода войны за 
независимость. Он был одет в узкие белые лосины до колен и синий мундир. В 
руках у солдата был мушкет, через плечо — широкая белая портупея. 
«Тоже мне, выхваляется, — подумал с неприязнью Уэйт. — Или вон тот, времен 
второй мировой войны. Вояку из себя разыгрывает. Хотя, наверно, солдат и должен 
выхваляться. Особенно перед противником — напугал его, глядишь, уже и победа в 
кармане». 
— А ты чего, болван, ведро с башки не снимаешь? — крикнул сержант на Хорька. — 
Тебя что, не касается? Команды не слыхал? Быстро котелок скидывай и 
раздеваться! Ну! 
Логан поднял руки и снял ведро. Пот, обильно покрывавший его лицо, при ярком 
свете ламп блестел, как свежая роса. Розовый язык непрерывно двигался по нижней 
губе, слизывая слюну и пот. Свое ведро он поставил сверху на обмундирование и 
ботинки. 
— И запомни, Хорек вонючий, — приказал, отходя, Магвайр, — как только двинемся 
отсюда, чтоб ведро тотчас на башке оказалось. Закон есть закон, и приказа я не 
отменяю. Ясненько? 
— Так точно, сэр! — с готовностью выкрикнул солдат. Когда взвод отправлялся на 
стрельбище, штаб-сержант разрешил ему оставить ведро в казарме. Но по 
возвращении, как только солдаты вбежали в кубрик, они сразу же заметили, что у 
Логана на кровати, прямо на одеяле, стоит новенькое металлическое ведро. 
— Это тебе от меня в подарок, — с ухмылкой заявил ему Магвайр. — Вишь, какое 
новенькое да блестящее. Это чтобы я тебя, дорогой мой, издали видел... [195] 
Сложив обмундирование на полу, солдаты снова вытянулись по стойке «смирно», а 
глазами — все, как один, куда-то в пространство между верхней частью 
противоположной стены и потолком. Прямо перед ними стоял огромный темно-зеленый 
стол, из-за которого в этот момент появился старший портной. Был он высокого 
роста и непомерно тощ, одет в какую-то грязную, всю измятую рубаху и 
застиранные, висевшие мешком джинсы, подпоясанные узким ремешком неожиданного 
розового цвета. 
Этот человек уже одним своим видом вызывал неприязнь. И не только из-за 
грязного, затасканного обмундирования. Он был сам весь какой-то грязный и 
липкий. Длинные, давно не чесанные волосы сальными прядями свисали на воротник 
и шею, сутулые плечи кособочились, ноги вихляли и волочились. Адамчик вдруг 
подумал, что он со временем тоже мог бы стать таким же вот страшилищем — тощим, 
хилым, анемичным. Но ему, видно, повезло. Он вон даже в весе немного прибавил, 
да и физически окреп, чувствовалось, что недели тренировок не прошли даром, 
принесли какую-то пользу. 
— Так вы уж меня слушайте, мальчишечки, — обратился к взводу старший портной. — 
Внимательно слушайте, что скажу... 
Грязный, неряшливо одетый человек, с лицом сплошь в угрях и прыщах, стоял перед 
взводом загорелых здоровых парней. Адамчик искоса поглядел на Магвайра. Сержант 
сидел нога на ногу на уголке широкого портновского стола. Лицо его было 
спокойно и бесстрастно, только брезгливо опущенные уголки губ выдавали 
презрение. Солдаты чувствовали это отношение своего командира и постепенно тоже 
прониклись им. Да и как могло быть иначе? Кто такой был этот портняжка? 
Штатская шляпа, пиджак занюханный. Его удел — обслуживать настоящих людей, 
бойцов, морских пехотинцев. Ему за это и деньги платят. Так что, какая же он им 
ровня? Они ведь совсем другие люди. 
Здесь, в присутствии чужака, взвод как бы почувствовал необходимость быть 
единым целым, сплотить ряды, слиться. Даже Магвайр казался солдатам в эти 
минуты ближе, он был своим, близким и нужным, тем, без чего они становились 
вещью в руках этого грязного портного. [196] И солдаты невольно подтянулись, 
замолчали, даже посуровели. 
Тем временем портной с отсутствующим взглядом стоял перед строем и давил прыщ 
на щеке. Он уже объявил солдатам, что после того, как с них будут сняты мерки, 
они должны стать в затылок друг другу вдоль вон того прилавка, где каждому 
будет выдано по одной рубашке защитного цвета и по одной светлой — для 
тропической формы. Потом они получат еще зимнее обмундирование — шерстяной 
китель с брюками и другие вещи. Брать вещи следует того размера, какой нужен, 
без путаницы. Обмундирование лежит на прилавке стопами, сверху написаны размеры 
и роста. Брать только то, что сказано, лишнего не хватать. 
«Нашел еще что объявлять, крохобор несчастный, — в сердцах подумал Адамчик. — 
Будто так не ясно. За круглых дураков нас считает, что ли? А может, этот 
грязный портняжка просто решил поиздеваться над нами? Так пусть побережется, 
пиджак паршивый. Магвайр ведь кого хочешь на место поставит — хоть новобранца, 
хоть этого пиджачника. Уж он-то себя ждать не заставит. Тем более что этот 
грязнуля и в подметки не годится настоящему морскому пехотинцу». Адамчику очень 
захотелось, чтобы штаб-сержант как-то одернул портного. Уж больно развязно тот