Штаб-сержант закончил обход и вновь занял свое место перед строем новобранцев. 
Лежащие на земле солдаты тяжело дышали. 
— Да, уж вам придется попотеть. За эти двенадцать недель я вас выдраю как 
следует. Научу всему, что надо для настоящего морского пехотинца. И вы все, 
каждый из вас, запомните мои слова. Как «Отче наш»! Будьте уверены, все, что 
прикажу, сделаете. Нравится вам это или нет. Прикажу снять штаны и оправляться, 
будете оправляться. Прикажу улыбаться, у всех будет рот до ушей. А если прикажу 
не дышать, так уж поверьте моему слову, скоты, вы уж не вздохнете. Усекли? 
— Так точно, сэр! 
— Потому что до тех пор, пока вы здесь, в Пэррис-Айленд, я буду вашей матерью, 
вашим отцом и вашим господом богом. Попробуйте забыть об этом хоть на минутку, 
хотя бы только разочек, и вы на всю жизнь пожалеете, что ваш старик когда-то 
переспал со своей старухой и сделал ей такого скота. Понятненько? 
— Так точно, сэр! 
— С этого острова есть только два выхода, черви паршивые. Один из двух. Или вы 
закончите курс обучения, как положено, не посрамите чести 197-го взвода и в 
последний день протопаете торжественным маршем перед знаменем. Или же сдохнете, 
и вас отсюда увезут. ногами вперед. Это вам понятно? Усекли? 
— Так точно, сэр! 
Магвайр вытер пот со лба, затем немного опустил поля своей шляпы{2}, чтобы 
защитить лицо от солнца. 
— Встать! 
Солдаты с трудом поднялись на ноги. Но тут в конце первой шеренги раздался шум, 
произошло какое-то замешательство. Рядовой Адамчик, громко охнув, вдруг начал 
оседать и упал лицом вперед, ударившись при этом плечом об одну из стоек щита с 
рекламной афишей. Длинное, тощее его тело, глухо стукнувшись о землю, замерло 
на тщательно подстриженном зеленом газоне. Магвайр подошел к упавшему, 
опустился на колено. Потрогал пульс, немного ослабил поясной ремень у солдата, 
пальцем [17] приподнял одно веко. Затем быстро поднялся на ноги: 
— Ну, кисоньки-кошечки, кто еще желает брякнуть? Валяйте. Да поживей. Чтоб уж 
разом покончить с этим делом. Ну? — Он зло плюнул себе под ноги, посмотрел на 
строй. — Значит, не хотите? Тогда порядочек. Когда взвод тронется, вон тем двум 
червякам, на шкентеле, поднять эту тухлятину и тащить за строем. — Он пнул 
носком башмака под ребра все еще лежавшего без сознания Адамчика. — А теперь 
всем подтянуть штаны и повернуться налево. Вот так, без суеты. Можно особо не 
спешить. Чудненько. Шагом... арш! 
— Снять все! — гаркнул Магвайр. — Все без исключения! А теперь становись, стадо,
 да побыстрее. Кому это не понятно? Ясно сказано, все долой. Чтоб были такие 
голенькие, как из мамки выскочили. 
«А что же будет с моим перстнем? — подумал Адамчик. — С тем, что на выпускном 
вечере в школе дали?» Неожиданно на ум пришли фотографии, которые он видел 
какой-то книге о нацистских концлагерях. Внизу живота сразу противно заныло. 
В этот момент Магвайр подал новую команду — солдаты должны были связать свои 
пожитки в узлы, обернуть их лежавшими здесь же большими листами бумаги и 
связать шпагатом. «Чего это вдруг я так испугался, — попытался успокоить себя 
Адамчик. — Все будет нормально». 
— Каждому взять по полотенцу, — последовала новая команда. Магвайр показал на 
большую стопу ярко-красных полотенец, лежавших на столе у стены. — Обернуть 
вокруг брюха и марш к парикмахеру. Там стать в строй и стоять смирно. Запомните,
 скоты, везде и всегда вы стоите только по стойке «смирно». Ясненько? 
— Так точно, сэр! 
— Как только там закончите, немедля назад и под душ. Всем без исключения! И 
мыться как следует, мыла не жалеть, скрести себя на совесть. Чтоб ни на ком 
цивильной грязи и крошки не осталось. Ясненько? 
— Так точно, сэр! 
— Каждый должен быть чистеньким и свеженьким — мы ведь начинаем новую жизнь. 
Может, что из вас и получится. Ясненько? [19] 
— Так точно, cэp! 
— Тогда... бегом... арш! 
* * * 
Обернувшись по бедрам грубыми красными полотенцами, ощущая под ногами приятный 
холодок кафеля, рекруты выстроились в две колонны. Стояли, вытянув руки вдоль 
бедер, молча уставясь куда-то поверх голов. Два парикмахера быстро работали 
машинками. 
Магвайр прохаживался вдоль строя, наблюдая за порядком. Как только очередной 
новобранец соскакивал с кресла, очередь разом делала шаг вперед. 
Вот к парикмахеру уселся новый клиент. Парень был в теле. Полные округлые его 
плечи и грудь были густо усыпаны угрями и прыщами. Сняв очки, он положил их 
себе на колени, в складку, образовавшуюся на полотенце. Парикмахер погасил в 
пепельнице окурок, взялся за машинку. Толстый парень поднял голову повыше, 
как-то криво ухмыльнулся. 
Эта неловкая улыбка еще блуждала у него на губах, когда подскочивший Магвайр 
резким рывком вышвырнул его из кресла прямо на пол. Очки со звоном отлетели в 
сторону, красное полотенце оказалось у парня где-то под коленками. 
— Как звать, скотина? — рявкнул красный от негодования сержант. 
— Сэр, моя фамилия Клейн. Мильтон Клейн, сэр! 
— Ты что же это, червяк поганый, вбил себе в башку, когда в кресло полез? — 
Сержант схватил парня за руку. Рывком поставил на ноги, притянул к себе. — А ну,
 отвечай, мокрица! Да не вздумай врать! 
— Сэр, но я ничего... Честное слово, ничего, сэр...