, что только в Соединенных Штатах...
     - Это верно,  сбыт всего какао обеспечен...  Но цены,  полковник,
нам навязывают гринго.  Наше какао пока ничто  по  сравнению  с  какао
Золотого  Берега.  А  цены  на это какао определяет Англия.  Когда вы,
сеньоры, засадите всю эту землю, повалите весь этот лес, вот тогда мы,
возможно, сумеем устанавливать в Соединенных Штатах свои цены...
     Синьо Бадаро поднялся.  Борода  закрывала  ему  галстук  и  грудь
сорочки:
     - Именно это  я  и  собираюсь  сделать,  сеньор  Максимилиано.  Я
вырублю лес Секейро-Гранде и засажу землю деревьями какао.  Через пять
лет я вам буду продавать какао с этих  земель...  И  тогда  мы  сможем
диктовать цены...
     Максимилиано уже знал об этом.  Да и кому в Ильеусе  не  известны
были  планы Бадаро в отношении Секейро-Гранде?  Однако все знали,  что
такие же намерения были и у Орасио.  Максимилиано заговорил  об  этом.
Синьо Бадаро разъяснил:
     - Лес  мой,  я  только  что  зарегистрировал  документ  на  право
владения  им в нотариальной конторе Домингоса Рейса.  Он мой,  и плохо
будет тому, кто туда сунется...
     Синьо Бадаро  сказал  это с убеждением,  грозя пальцем невидимому
врагу,  и Максимилиано  Кампос  отступил  перед  полковником.  Но  тот
засмеялся и предложил поговорить о делах:
     - Я хочу продать свой урожай.  Сейчас я реализую двенадцать тысяч
арроб...  Цена  сегодня  -  четырнадцать  и  две  десятых мильрейса за
арробу... Итого сто семьдесят конто. Согласны?
     Максимилиано произвел подсчет. Поднял голову, снял очки:
     - А условия расчета?
     - Мне  не  нужны деньги сейчас же.  Я хочу,  чтобы вы открыли мне
кредит на  эту  сумму.  Мне  понадобятся  деньги  на  вырубку  леса  и
устройство плантаций... Я буду забирать их постепенно...
     - Сто  семьдесят  конто   четыреста   мильрейсов...   -   объявил
Максимилиано, закончив подсчеты.
     Они переговорили о подробностях  сделки.  Бадаро  продавали  свое
какао  фирме  "Зуде,  брат  и Кo" уже много лет.  И ни к кому из своих
клиентов на юге Баии экспортная фирма не  проявляла  такого  внимания,
как к братьям Бадаро.
     Синьо простился.  На следующий день он вернется,  чтобы подписать
контракт на продажу. Еще не выходя из конторы, он сказал:
     - На эти деньги вырубим лес и посадим какао!  А если понадобится,
будем  вести  борьбу,  сеньор  Максимилиано!  -  Он держался серьезно,
разглаживая бороду, взгляд его был суров.
     Максимилиано не нашелся что сказать и спросил:
     - А как поживает маленькая дона Ана?
     Лицо Синьо потеряло суровость и расплылось в улыбке:
     - Она  уже  взрослая  девушка...  И  хорошенькая!  Скоро   выйдет
замуж...
     Максимилиано Кампос  проводил  полковника  вниз  по  лестнице   и
расстался с ним на мостовой, крепко пожав руку:
     - Желаю всего наилучшего вашей семье, полковник!
     Синьо Бадаро зашагал по середине улицы, придерживая шляпу рукой и
отвечая на приветствия со всех сторон.  Люди переходили  улицу,  чтобы
поздороваться с ним.

9

     В день   Сан-Жорже   город  наполнился  колокольным  звоном.  Это
празднество посвящалось покровителю города,  и было  самое  большое  в
Ильеусе.  Утром  на  торжественном  заседании в муниципалитете префект
напомнил о Жорже де Фигейредо Коррейя,  который получил  в  дар  земли
Ильеуса  и  создал  там  первые  примитивные  энженьо  -  плантации  с
сахарными заводами при них, тут же уничтожавшиеся индейцами. К нему он
приравнял  тех,  кто  прибыл  позднее  и  привез с собой семена какао.
Доктор Женаро тоже сказал речь,  полную цитат  на  иностранном  языке,
которых большая часть присутствующих не поняла.
     В этой официальной части праздника сторонники Орасио  участия  не
принимали.  Но сейчас все они, одетые в черные фраки, шагали по дороге
в собор,  откуда должна была выйти процессия Сан-Жорже,  путь  которой
проходил по центральным улицам города.
     Каноник Фрейтас всегда старался быть в  стороне  от  политических
распрей  полковников.  Он  не  ввязывался в них,  ладил и с Бадаро и с
Орасио,  с префектом Ильеуса  и  с  доктором  Жессе.  Организовывалась
подписка на строительство женского монастырского пансиона, - подписной
лист составлялся в двух экземплярах,  с тем чтобы ни Синьо Бадаро,  ни
Орасио  не  пришлось  подписываться  вторым.  И  тот,  и  другой  были
удовлетворены,  получив бумагу,  на  которой  еще  не  было  ни  одной
подписи,  причем  каждый из них думал,  что подписывается первым.  Эта
ловкая  политика  приводила  к  тому,  что  власти  и  оппозиция  были
объединены вокруг церкви.  Кроме того,  каноник Фрейтас был достаточно
либеральным,  он никогда не  возражал  против  того,  что  большинство
видных полковников состояло в масонской ложе. Правда, он помогал Синьо
Бадаро в борьбе,  которую тот повел против масонов,  избравших  Орасио
обер-мастером,  но  не  выступал  открыто,  а всегда оставался в тени.
Зато,  не  таясь,  он   боролся   против   культа   англичан,   против
протестантской церкви.
     Если жена    Орасио    оказывала    покровительство     празднику
Санто-Антонио,  длившемуся девять дней, то жена Жуки Бадаро и дона Ана
покровительствовали  празднику  Сан-Жорже.  Соперники   изощрялись   в
богатстве  фейерверка  в