ечением женщин оставались семейные визиты, сплетни о
чужой  жизни  и  приличествующий  духу  религии  энтузиазм в церковные
праздники.  Теперь в связи с началом сооружения женского монастырского
пансиона   несколько   дам   приступили   к   сбору   средств  на  это
строительство:  они устраивали церковные базары  с  пением  и  балы  с
благотворительной целью.
     Церковь Сан-Жорже,  покровителя этого  края,  большая  и  низкая,
некрасивая,  с  точки  зрения  архитектуры,  но  с  богатыми  золотыми
украшениями внутри,  возвышалась на площади,  где  был  разбит  сквер.
Имелась еще церковь Сан-Себастьяна, близ кабаре, у побережья. На холме
Конкиста,  против кладбища,  стояла часовня Носса Сеньора да  Витория,
как  бы  господствовавшая  над  городом.  В  городе  существовал также
протестантский культ,  к которому принадлежали  англичане  с  железной
дороги;  к  ним примкнули и некоторые местные жители.  Кроме того,  на
окраинных улицах процветали спиритические сеансы  -  они  устраивались
все чаще и чаще.
     Впрочем, Ильеус с его поселками  и  фазендами  в  архиепископстве
Баии  пользовался  дурной  славой.  Там  много  говорили  о  том,  что
прихожане не посещают богослужения,  жители недостаточно религиозны, а
проституция приняла угрожающие размеры.  Упадок религии в Ильеусе,  по
мнению архиепископства,  носил устрашающий характер - это был поистине
край  убийц.  Число  священников  в  городе и округе было невелико.  И
многие из этих падре рано или поздно становились владельцами плантаций
какао и переставали заботиться о спасении душ. Указывали, в частности,
на падре Пайва, который носил под сутаной револьвер и не терялся, если
поблизости  от  него  происходила драка.  Падре Пайва был политическим
лидером,  представителем Бадаро в Мутунсе,  на выборах он вербовал для
Бадаро много избирателей;  рассказывали, что он обещал райские блага и
долгие  годы  небесной  жизни  тем,  кто  будет  голосовать   за   его
кандидатуру.  Он  был членом муниципального совета Ильеуса и нисколько
не интересовался религиозной жизнью города.  А вот каноник  Фрейтас  -
тот проявлял к ней больше интереса;  он выступил однажды с проповедью,
которая стала широко известна,  - в ней он сопоставлял огромные суммы,
расходуемые полковниками в кабаре на женщин легкого поведения,  с теми
грошами,  которые  удавалось  собирать   на   строительство   женского
монастырского  пансиона.  Однако  эта сильная и страстная проповедь не
принесла никакого  практического  результата.  Церковь  жила  за  счет
женщин,  а  женщины жили церковью,  богослужениями,  крестными ходами,
праздниками Святой недели.  Они перемежали сплетни  о  чужой  жизни  с
заботами  об  убранстве  алтарей  и  изготовлении  новых  риз на иконы
святых.
     Город раскинулся  на красивейшем побережье между рекою и океаном.
Вдоль всего песчаного  берега  росли  кокосовые  пальмы.  Некий  поэт,
побывавший  как-то в Ильеусе и выступивший там с докладом,  назвал его
"городом пальм на ветру", и этот образ местные газеты время от времени
повторяли  на  своих  страницах.  Однако  на самом деле пальмы росли и
раскачивались на ветру лишь на побережье.
     Большое влияние  на  развитие  Ильеуса имело какао,  хотя во всем
городе нельзя было увидеть ни одного какаового дерева.  Какао стояло в
центре  всей  жизни  Ильеуса.  За  каждой заключенной сделкой,  каждым
построенным домом,  за каждым складом,  каждым открываемым  магазином,
каждой  любовной  историей,  за  каждой уличной перестрелкой - за всем
этим стояло какао.  Не было разговора,  в  котором  слово  "какао"  не
входило  бы в виде основного элемента.  Над городом реял разносившийся
из складов,  из вагонов на железной дороге,  из трюмов  пароходов,  из
повозок и от людей запах шоколада - запах сухого какао.
     Имелось еще одно распоряжение муниципалитета, запрещавшее ношение
оружия.  Но мало кому было известно о существовании такого приказа,  а
те немногие,  кто знал,  и не думали  его  выполнять.  Местные  жители
носили  сапоги  или  башмаки  из  грубой кожи,  брюки защитного цвета,
казимировые пиджаки,  а под ними револьверы.  Люди ходили по городу  с
ружьями через плечо, и на них