Постучал еще и еще. Наконец послышался сонный голос женщины:
     - Кто там? Какого чорта вам нужно?
     Тут же мужской голос добавил:
     - Ступай дальше... Здесь полно... - и человек закатился довольным
смехом.
     - У них посетители...  - заметил юноша.  Ему казалось невозможным
передать покойника дочерям, когда те спят с мужчинами.
     Старик на мгновение задумался:
     - Выхода нет... Надо же все-таки сдать его...
     Сеаренец вмешался в разговор:
     - Не лучше ли обождать?
     - Ну, а с ним что делать? - и старик показал на труп. - Его давно
пора хоронить. Надо бедняге успокоиться...
     И закричал:
     - Лусия! Виолета! Лусия!
     - Ну что тебе там еще надо? - спросил на этот раз мужской голос.
     Старик кликнул третью дочь:
     - Мария! Эй, Мария!
     На пороге соседнего дома показалась старая заспанная женщина. Она
вышла,  чтобы отругать за шум,  но,  увидев покойника,  остановилась и
только спросила:
     - Кто это?
     - Их отец... - ответил сеаренец, показывая на дом.
     - Что, убили его? - поинтересовалась женщина.
     - Нет, умер от лихорадки...
     Женщина подошла к ним.  Взглянула на труп и отвернулась.  Лицо ее
исказилось от ужаса:
     - Какой кошмар!..
     Старик спросил:
     - Они дома? Что-то никто не выходит...
     - У них  этой  ночью  была  пирушка.  Праздновали  день  рождения
Жукиньи,  что  гуляет с Виолетой.  Пьянствовали до утра.  Поэтому и не
просыпаются.
     Она тоже стала кричать вместе со стариком:
     - Виолета! Виолета!
     - Что там такое? Какого дьявола вам нужно?
     Женщина пронзительно закричала:
     - Это твой отец!
     - Что? - донесся из дома пораженный голос.
     - Твой отец!
     На мгновение наступила тишина,  сменившаяся вскоре шумом;  люди в
доме заметались.  Дверь открылась,  и в ней показалась женская голова.
Виолета увидела группу людей,  вытянула шею и узнала в покойнике отца.
Она испустила крик. Шум в доме усилился.
     Вскоре вся улица пришла в движение. Из домов высыпали женщины, за
ними  стали  выбираться и ночевавшие у них мужчины.  Проститутки вышли
полураздетые,  некоторые были в одной рубашке. Они окружили покойника,
вполголоса обменивались замечаниями:
     - Умер от лихорадки...
     - Никто от нее не выживает.
     - Не заразит он здесь еще кого-нибудь?
     - Говорят, зараза передается даже по воздуху...
     - Лучше бы его поскорей похоронить...
     - Он  так  долго  не  видел  дочерей...  Когда он узнал,  что они
сбились с пути, то пришел в ярость...
     - Говорят,  что он не появлялся в Феррадасе,  потому что ему было
стыдно.
     У женщин  помятые  лица - это мулатки,  негритянки,  одна или две
белые.  На ногах и руках,  а у некоторых и на  лице  следы  побоев.  В
воздухе носился запах спиртного перегара, смешанный с дешевыми духами.
Одна мулатка с копной растрепанных волос подошла к покойнику:
     - Я один раз спала с ним... Это было в Табокасе...
     Наступила тишина.  Виолета  все  еще  стояла  у   порога,   боясь
приблизиться. Мулатка распорядилась:
     - Несите его в дом.
     Вышли и Лусия с Марией.  Лусия причитала:  "Отец мой,  отец мой!"
Мария подошла тихонько,  с  испуганными  глазами.  За  ними  появилось
несколько мужчин. Одна из женщин пошутила:
     - Жукинья, твой тесть умер...
     Старик одернул ее:
     - Имейте уважение к покойному...
     Другая обругала ту, что позволила себе шутить:
     - Грязная шлюха...
     Подняли гамак,  отнесли  его внутрь.  Все вошли в дом.  Некоторые
мужчины еще застегивали брюки; женщины пришли как были, полуголые. Все
они казались одного возраста,  кожа одного цвета, у всех был одинаково
болезненный вид. Это были людские подонки, затерявшиеся здесь, на краю
света.  Пять  комнатушек,  из  которых состоял дом,  были заняты пятью
женщинами;  покойника пришлось положить на постель  Виолеты  в  первой
комнате.  Старик  зажег огарок свечи,  которая уже почти догорела.  На
стене над кроватью висела гравюра  святого  Бонфима  и  была  наклеена
вырезанная  из  журнала  фотография  с  изображением  белокурой  голой
женщины. Лусия рыдала, Мария убирала покойника, Виолета отправилась за
свечой.  Люди заполнили коридор.  Жукинья прошел в дом,  добыл бутылку
кашасы и стал угощать  ею  людей,  принесших  покойника.  Мария  сняла
гитару, висевшую у изголовья кровати, на которую положили покойника.
     Старик сказал  сеаренцу,  показывая  на  Марию,