ичтожают бандитов... Потому что Бадаро не что иное, как бандиты...
     Он взял  Виржилио  под  руку,  повел  его  на  веранду.  Тусклый,
печальный свет раннего утра освещал землю.  Орасио показал  вдаль,  на
едва различимый горизонт.
     - Вот они,  леса Секейро-Гранде.  Скоро там раскинутся  плантации
какао. Это так же верно, как то, что меня зовут Орасио да Силвейра...

11

     Дона Ана Бадаро вздрогнула,  сидя в гамаке, когда во дворе завыла
собака.  Это не был страх - в городе,  в поселках,  на  фазендах  люди
говорили,  что Бадаро не знают страха. Она ощутила тревогу, потому что
весь вечер ее мучило сознание,  что от нее что-то скрывают, что у отца
и  дяди  появился  секрет,  который  не известен женщинам в доме.  Она
заметила отсутствие Дамиана и Вириато,  спросила о них  Жуку,  но  тот
отговорился,  что  послал  их по делу.  Дона Ана уловила ложь в голосе
дяди,  но ничего не сказала.  В воздухе носилось что-то серьезное. Она
это  чувствовала  и  это  беспокоило ее.  Собачий вой повторился,  пес
тоскливо выл на луну,  как воет самец без самки в ночи  желания.  Дона
Ана взглянула на лицо отца;  сидя с полузакрытыми глазами,  он ожидал,
чтобы она начала чтение.  Синьо Бадаро держался спокойно.  Спокойствие
было в его глазах, в бороде, его большие руки опирались на колени, все
в нем дышало уверенностью и миром.  Если бы Жука не ерзал беспокойно в
кресле,  дона  Ана,  возможно,  и  не  реагировала  бы  так  нервно на
завывание собаки.
     Они находились в гостиной.  Наступил час чтения библии.  Это было
традицией,  установившейся еще при жизни покойной доны  Лидии,  матери
доны Аны.  Она была религиозна и любила находить в библии слова совета
для мужа - как поступить ему в том или ином деле.  Когда  она  умерла,
Синьо сохранил этот обычай и относился к нему с религиозным почтением.
Где бы он ни находился - на фазенде, в Ильеусе, даже в Баие, в деловой
поездке,  -  каждый  вечер кто-нибудь непременно должен был читать ему
вслух выбранные наудачу отрывки из библии, в которой он пытался искать
советы для своей деятельности. После смерти Лидии Синьо становился все
более религиозным,  к его  католицизму  примешивалось  теперь  немного
спиритизма и много суеверий.  И особенно прочно укоренился этот обычай
чтения библии.  Сплетники в Ильеусе насмехались над Синьо на этот счет
и  рассказывали  в  кафе,  как  однажды  вечером  полковник,  находясь
проездом в Баие,  решил посетить публичный дом.  И вот,  перед тем как
улечься  с  проституткой,  он  вытащил из кармана потрепанную библию и
заставил женщину прочитать ему отрывок.  По этому поводу  Жука  Бадаро
устроил  дебош  в  кафе  Зека Трипа,  избив аптекаря Карлоса да Силва,
который с насмешками рассказывал эту историю.
     После смерти  доны  Лидии  дона  Ана заменила мать,  и теперь она
постоянно читала и на фазенде, и в Ильеусе грязную и местами порванную
ветхую  библию,  которую Синьо Бадаро ни за что не соглашался заменить
другой, так как верил, что именно эта обладает магической способностью
направлять его в делах.  Он не согласился на замену даже тогда,  когда
каноник Фрейтас,  однажды ночевавший на фазенде,  обратил внимание  на
то,  что библия Синьо издана протестантами,  и сказал, что не годится,
мол,  католику читать книгу, преданную анафеме. Синьо Бадаро не понял,
что  это  значит,  но не стал просить объяснений.  Он ответил,  что не
видит,  собственно,  большой  разницы;  у  него  всегда   все   хорошо
получалось и с этой книгой,  и "библия - не альманах,  чтобы ее менять
каждый год".  Каноник Фрейтас не нашел веских аргументов  и  предпочел
замолчать,  решив,  что уже сам по себе факт,  что полковник ежедневно
читает библию,  имеет немаловажное  значение.  Синьо  Бадаро  возражал
также, когда дона Ана, заменив мать, попыталась было навести порядок в
чтении библии.  Дона Ана предложила начать с первой страницы и  читать
все  до  конца.  Но  Синьо стал возражать;  он верил в то,  что библия
должна открываться наугад;  для него она была волшебной  книгой,  и  в
открытой   случайно   странице   он   должен  найти  для  себя  что-то
поучительное.  Если он не был удовлетворен  прочитанным  отрывком,  то
приказывал  дочери открыть библию на другой странице,  затем еще и еще
до тех пор,  пока не находил связи между прочитанным  отрывком  и  тем
делом, которое его заботило. Он уделял все внимание словам - многие из
них он не понимал,  - пытаясь определить  их  смысл,  истолковывая  их
по-своему,  так,  как  ему  было  выгодно.  Нередко  он отказывался от
осуществления того или  иного  дела,  ссылаясь  на  слова  Моисея  или
Авраама.  Он  обычно  успокаивал  себя  тем,  что  это  никогда ему не
приносило вреда.  И горе тому родственнику или гостю,  который  в  час
чтения библии вздумал бы подшучивать над этим или протестовать.  Синьо
Бадаро выходил тогда из себя и разражался гневом. Даже Жука не решался
возражать  против  этого  обычая,  который  считал  край