сил необычно громко: - Сколько это будет
продолжаться?
     Сеу Бабау взглянул на говорившего,  рука его, сжимавшая карандаш,
застыла в воздухе. В наступившей тишине ясней слышалась песня, которую
пел слепой у порога.  Печальная,  заунывная.  Она медленно вливалась в
комнату,  и  Жоан  Младший  слушал,  чувствуя,  как   она   постепенно
овладевает им. Шкипер Мануэл ответил на свой собственный вопрос:
     - Я думаю,  что это никогда уж не кончится.  И  все  мы  умрем  с
голоду...
     Сеу Бабау опустил свой карандаш.  Почесал голову и улыбнулся, сам
не зная чему.  Закрыл тетрадь и перестал записывать долги.  Голова его
медленно опустилась на согнутую руку. Казалось, он дремлет.
     - Спустил паруса... - заметил кто-то.
     - Так скверно... - сказал Жоан Младший, имея в виду дела и время.
     Песенка слепого  тихо  тлела  за дверью.  Не слышно было звона ни
единой монетки,  капнувшей в его нищую жестянку.  Но слепой все пел. И
Жоан Младший слушал его,  вопреки собственному желанию. Гума заговорил
снова:
     - Я  хотел  в этом месяце заплатить вам,  но я гол как сокол.  Не
было работы, вовсе никакой не было работы, сеу Жоан.
     Женщина вошла в таверну - Мадалена. Обвела взглядом пустые столы.
Никто не пригласил ее. Она засмеялась, крикнула своим грудным голосом:
     - Здесь что, поминки?
     Все взглянули на нее.  Шкипер Мануэл протянул ей руку -  когда-то
они  были  любовники.  Но  она подошла к их столу не из-за Мануэла,  а
из-за Жоана Младшего.
     - Угостишь рюмочкой, Жоан?
     Мальчишка принес стаканы.
     Песенка слепого  (он  пел  о  нищете  своей  и  просил милостыню)
казалась нескончаемой там, за порогом. Гума продолжал:
     - Сеу   Жоан,   потерпите   еще,   прошу   вас.  Будет  же  лучше
когда-нибудь...
     Шкипер Мануэл усомнился:
     - Ты надеешься?
     Мадалена обвела взглядом троих мужчин. Потом крикнула хозяину:
     - Патефон онемел сегодня, да, Бабау?
     Бабау поднял  опущенную  на руку голову,  сонно взглянул вокруг и
нехотя двинулся заводить старенький патефон.  Звонкая самба  наполнила
залу.  Но  и  сквозь задорную ее мелодию звучала в ушах Жоана Младшего
заунывная песенка слепого.
     - Дело в том,  Гума,  что я и сам завяз.  Дьявольски завяз. Троим
своим помощникам задолжал. Баржи пока что никакого дохода не принесли,
только расходы.  - Он взглянул на шкипера Мануэла, потом на Мадалену и
махнул рукой: - Только расходы...
     - Я знаю,  сеу Жоан. Я очень хочу расплатиться с вами, только вот
как?
     - Я в тупике,  Гума. Или достану денег, или мне придется спустить
за бесценок одну из барж, чтоб уплатить собственные долги.
     Песенка слепого  просачивалась в залу сквозь резкую музыку самбы.
Гума повесил голову. Сеу Бабау вернулся за стойку и снова задремал над
своей тетрадью. Мадалена с любопытством прислушивалась к разговору.
     - Я подумал... - начал Жоан Младший и осекся.
     - Что?
     - Продать бы нам парусник,  ты б получил свою часть,  я управился
бы с делами.  Мы бы могли договориться, ты пошел бы работать ко мне на
баржу.
     - Продать "Крылатого"?!
     Песенка слепого совсем заглушила самбу.  Хоть  и  слаба  и  тиха,
казалась она громче и мощнее, ибо все собравшиеся в этот час в таверне
слушали только ее:
                    Сжальтесь над тем, кто навек потерял
                    свет своих ясных глаз...
     Шкипер Мануэл также недоумевал:
     - Продать "Крылатый бот"?
     Мадалена вытянула руку на столе:
     - Такого красавца - и вдруг продать...
     - Да иначе нам не выпутаться, - оправдывался Жоан Младший.
     Он повторил:
     - Не выпутаться...
     - Сеу Жоан,  подождите еще с месяц,  я достану денег.  Даже  если
весь месяц мне придется голодать...
     - Да я не из-за себя, Гума. У меня самого долги. - Он боялся, что
подумают, что он наживается на ком-то. Песня слепого терзала его. - Ты
ведь знаешь, что я не такой человек, чтоб наживаться на других... Я ни
с кого не хочу кожу сдирать. Но положение такое дрянное, что я другого
выхода не вижу...
     - Только месяц...
     - Если я завтра людям не заплачу, они уйдут.
     Шкипер Мануэл спросил:
     - И ничего нельзя придумать?
     - Что же?
     - Попросить еще у кого-нибудь взаймы?
     Стали думать - у кого. Мануэл вспомнил даже о докторе Родриго. Но
как Гума, так и Жоан были ему уже должны. Нет, этот не годится... Жоан
Младший продолжал оправдываться:
     - Спросите у старого Франсиско,  наживался ли я  когда-нибудь  на
беде другого.  Он меня знает уж столько лет... (Ему хотелось попросить
слепого, чтоб замолчал.)
     Мадалена кивнула на сеу Бабау:
     - Кто знает, может, он выручит?
     - А и то... - сказал Мануэл.
     Гума смотрел на них смущенный,  словно умоляя спасти его.  И Жоан
Младший  продолжал  оправдываться  - у него было желание подарить Гуме